Он прав, он прав; везде измена зреет — // Что делать мне? Ужели буду ждать, // Чтоб и меня бунтовщики связали // И выдали Отрепьеву? Не лучше ль // Предупредить разрыв потока бурный // И самому… Но изменить присяге! // Но заслужить бесчестье в род и род! // Доверенность младого венценосца // Предательством ужасным заплатить… // Опальному изгнаннику легко // Обдумывать мятеж и заговор, // Но мне ли, мне ль,
любимцу государя… // Но смерть… но власть… но бедствия народны…
Хотя болезнь Григория Лукьяновича, как мы уже заметили, и не разрушила его планов, и враги его: архиепископ Пимен, печатник Иван Михайлович Висковатый, казначей Никита Фуников, Алексей Басманов и сын его Феодор, Афанасий Вяземский — последние трое бывшие
любимцы государя — погибли вместе с другими страшною смертию, обвиненные в сообщничестве с покойным князем Владимиром Андреевичем и в участии в измене Новгорода, но звезда Малюты за время его отсутствия сильно померкла: появился новый любимец — хитрый и умный Борис Годунов, будущий венценосец.
Неточные совпадения
Серебряному пришлось сидеть недалеко от царского стола, вместе с земскими боярами, то есть с такими, которые не принадлежали к опричнине, но, по высокому сану своему, удостоились на этот раз обедать с
государем. Некоторых из них Серебряный знал до отъезда своего в Литву. Он мог видеть с своего места и самого царя, и всех бывших за его столом. Грустно сделалось Никите Романовичу, когда он сравнил Иоанна, оставленного им пять лет тому назад, с Иоанном, сидящим ныне в кругу новых
любимцев.
Любимец трех
государей [
Любимец трех
государей — Александра I, Николая I и Александра II.], Михайло Борисович в прежнее суровое время как-то двоился: в кабинете своем он был друг ученых и литераторов и говорил в известном тоне, а в государственной деятельности своей все старался свести на почву законов, которые он знал от доски до доски наизусть и с этой стороны, по общему мнению, был непреоборим.
— Властитель наш, богоизбранный государь-надежда, ты
любимец неба и земли. Повелевай нами; рады умереть за тебя все до единого, рады для тебя сложить головы свои и вражеские!..
При дворе нового
государя своего он был хитрый, проницательный министр, быстрый исполнитель его видов, вельможа твердый, хотя иногда слишком нетерпеливый, не знавший льстить ни ему, ни
любимцам его, выше всего почитавший правду и между тем неограниченно преданный его выгодам и славе.
Окружающие его стали превозносить его бескорыстие, меткость ума и выражать удивление, как это
государь не сделает чего-нибудь побольше для такого редкого
любимца.