Неточные совпадения
Такие «встречные
кубки» были обычаем того времени для дорогих
гостей.
В обычаях «встречного
кубка», да еще в «поцелуйном обряде», когда хозяин, по старинной русской «обыклости», как выражались тогда, просил
гостя или
гостей не наложить охулы на его хозяйство и не побрезговать поцеловать его жену или дочь, после обнесения последними
гостей «
кубком привета», который хозяйка пригубливала первая, проявлялось и ограничивалось всякое дозволенное женщине того времени сообщение с посторонними мужчинами, кроме ее мужа, отца или брата.
Последний
гость выпил «встречный
кубок», и княжна, три раза низко поклонившись
гостям, плавно вышла из комнаты в сопровождении своих прислужниц.
Зачался «почестный пир», зазвенели
кубки и братины. Под различными яствами буквально ломился стол.
Кубки осушались за
кубками: пили про государя и про царицу, про весь царский дом, пили про митрополита и про все русское духовенство, пили про каждого из
гостей особенно, про ласкового хозяина и, заочно, про пригожую молодую хозяйку.
Прошло уже более года со дня первого столования у князя Василия, Григорий Лукьянович несколько раз заезжал к князю и был принимаем им с честью, но холодно. Последние два раза княжна Евпраксия даже не вышла к нему со встречным
кубком, и князь Василий извинился перед
гостем ее нездоровьем. Малюта понял, что вельможный боярин лишь по нужде принимает его, презирая его и гнушаясь им, и затаил в душе адскую злобу.
Малюта вошел вместе с прибывшими с ним опричниками. Все уселись на лавках в передней избе. Слуги стали обносить
гостей заморским вином в драгоценных
кубках. Хитрый князь Никита, зная происшедшее в доме его брата, ни слова не спросил об участи последнего и своей племянницы. Григорий Лукьянович заговорил об этом первый...
Неточные совпадения
Слышал он только, что был пир, сильный, шумный пир: вся перебита вдребезги посуда; нигде не осталось вина ни капли, расхитили
гости и слуги все дорогие
кубки и сосуды, — и смутный стоит хозяин дома, думая: «Лучше б и не было того пира».
Уже много
кубков осушили
гости; пили они про государя, и про царицу, и про весь царский дом; пили про митрополита и про все русское духовенство; пили про Вяземского, про Серебряного и про ласкового хозяина; пили про каждого из
гостей особенно. Когда все здоровья были выпиты, Вяземский встал и предложил еще здоровье молодой боярыни.
Пока
гости кушали, слуги разносили ковши и
кубки с медами: вишневым, можжевеловым и черемховым.
— Ну, дорогие
гости! — сказал он. — Этот
кубок должен всех обойти. Кто пьет из него, — прибавил он, бросив грозный взгляд на Юрия, — тот друг наш; кто не пьет, тот враг и супостат! За здравие светлейшего, державнейшего Сигизмунда, короля польского и царя русского! Да здравствует!
— Но неужели ты поверил, что я в самом деле решусь обидеть моего
гостя? И, пан Тишкевич! Я хотел только попугать его, а по мне, пожалуй, пусть пьет хоть за здравие татарского хана: от его слов никого не убудет. Подайте ему
кубок!