— Слушай, отец: я царь и дело трудное — править большим государством; быть милостивым — вредно для государства, быть строгим — повелевает долг царя, но строгость точно камень лежит на моем сердце. Вот и сегодня, в годовщину моего венчания на царство, вместе с придорожными татями погиб на виселице сын изменника Воротынского, — неповинен он был еще по делам, но лишь по рождению. Правильно ли поступил я, пресекши молодую
жизнь сына крамольника, дабы он не угодил в отца, друга Курбского?
Неточные совпадения
Несмотря на все это, когда уже после окончательного выздоровления молодого Воротынского князь Василий, во время беседы в своей опочивальне с глазу на глаз с приемышем, коснулся своих забот о дочери, как девушки в возрасте невесты, возрасте, опасном в переживаемое время, а затем весьма прозрачно перешел к выхвалению достоинств
сына его покойного друга и вопросу, чем отблагодарить ему Владимира за спасение
жизни, Яков Потапович побледнел и задрожал.
— Нет, князь, прости, я отказываюсь верить этому, — с жаром возразил Яков Потапович. — Я отказываюсь верить, чтобы великий государь был всегда послушен голосу изверга-Малюты. Если ты, или князь Никита, которого царь так любит, прямо и открыто явитесь бить челом за
сына опального, если царь узнает его подвиг при спасении твоей
жизни, он, я уверен, простит его и явится сам покровителем молодой четы, возрадовавшись чудесному спасению молодого отпрыска славного русского боярского рода…
— Да,
сын!.. — встала с колен мать Досифея и, сев рядом с ним на кровать, продолжала: — Слушай же, я расскажу тебе грустную повесть о моей
жизни.
«Сам Бог благословил меня на задуманный подвиг, — проносилось в его голове. — Меня не может привлекать теперь
жизнь даже желанием отыскать свой род. Я нашел мать, но все же, как
сын греха, остаюсь без роду и племени».
Он был в университете и решил, что сын его должен быть также там — нужды нет, что это будет не немецкий университет, нужды нет, что университет русский должен будет произвести переворот в жизни его сына и далеко отвести от той колеи, которую мысленно проложил отец в
жизни сына.
Учение Христа есть учение о призрачности личной жизни, о необходимости отречения от нее и о перенесении смысла и цели жизни в жизнь божескую, в жизнь всего человечества, в
жизнь сына человеческого.
Отдельная
жизнь сына была далеко не результатом натянутых отношений с отцом. Напротив, отец Алексей сам настоял на этом, не желая стеснять молодого человека, избравшего себе иную, светскую дорогу.
Одни люди понимают, что жизнь не их собственность, а дана им как дар, и должна служить
жизни сына человеческого, и живут так.
Неточные совпадения
Он не верит и в мою любовь к
сыну или презирает (как он всегда и подсмеивался), презирает это мое чувство, но он знает, что я не брошу
сына, не могу бросить
сына, что без
сына не может быть для меня
жизни даже с тем, кого я люблю, но что, бросив
сына и убежав от него, я поступлю как самая позорная, гадкая женщина, — это он знает и знает, что я не в силах буду сделать этого».
— Весьма трудно ошибаться, когда жена сама объявляет о том мужу. Объявляет, что восемь лет
жизни и
сын — что всё это ошибка и что она хочет жить сначала, — сказал он сердито, сопя носом.
Пускай муж опозорит и выгонит ее, пускай Вронский охладеет к ней и продолжает вести свою независимую
жизнь (она опять с желчью и упреком подумала о нем), она не может оставить
сына.
Всё, что постигнет ее и
сына, к которому точно так же как и к ней, переменились его чувства, перестало занимать его. Одно, что занимало его теперь, это был вопрос о том, как наилучшим, наиприличнейшим, удобнейшим для себя и потому справедливейшим образом отряхнуться от той грязи, которою она зaбрызгала его в своем падении, и продолжать итти по своему пути деятельной, честной и полезной
жизни.
Когда Алексей Александрович с помощью Лидии Ивановны вновь вернулся к
жизни и деятельности, он почувствовал своею обязанностью заняться воспитанием оставшегося на его руках
сына.