Кузьма Терентьев то и дело вскакивал, поправлял лучину, снова
падал на лавку, стараясь заснуть, но сон не являлся.
Приехавши в небольшую ярославскую деревеньку около ночи, отец мой застал нас в крестьянской избе (господского дома в этой деревне не было), я
спал на лавке под окном, окно затворялось плохо, снег, пробиваясь в щель, заносил часть скамьи и лежал, не таявши, на оконнице.
Теперь запричитала Лукерья и бросилась в свою заднюю избу, где на полу спали двое маленьких ребятишек. Накинув на плечи пониток, она вернулась, чтобы расспросить старика, что и как случилось, но Коваль уже
спал на лавке и, как бабы ни тормошили его, только мычал. Старая Ганна не знала, о ком теперь сокрушаться: о просватанной Федорке или о посаженном в машинную Терешке.
— А слышал, Михей, что с Петрушкой с Порфирьевским намеднись случилось… Барин-от пришел, а он
спал на лавке, да вскочивши спросоньев, и ну в холодной печке кочергой мешать…
Сам Иван Дорофеев, мужик лет около сорока, курчавый и с умными глазами, в красной рубахе и в сильно смазанных дегтем сапогах,
спал на лавке и первый услыхал своим привычным ухом, что кто-то подъехал к его дому и постучал в окно, должно быть, кнутовищем.
Неточные совпадения
Если ему
на ярмарке посчастливилось
напасть на простака и обыграть его, он накупал кучу всего, что прежде попадалось ему
на глаза в
лавках: хомутов, курительных свечек, платков для няньки, жеребца, изюму, серебряный рукомойник, голландского холста, крупичатой муки, табаку, пистолетов, селедок, картин, точильный инструмент, горшков, сапогов, фаянсовую посуду — насколько хватало денег.
Так школьник, неосторожно задравши своего товарища и получивши за то от него удар линейкою по лбу, вспыхивает, как огонь, бешеный выскакивает из
лавки и гонится за испуганным товарищем своим, готовый разорвать его
на части; и вдруг наталкивается
на входящего в класс учителя: вмиг притихает бешеный порыв и
упадает бессильная ярость. Подобно ему, в один миг пропал, как бы не бывал вовсе, гнев Андрия. И видел он перед собою одного только страшного отца.
Бедный Обломов то повторял зады, то бросался в книжные
лавки за новыми увражами и иногда целую ночь не
спал, рылся, читал, чтоб утром, будто нечаянно, отвечать
на вчерашний вопрос знанием, вынутым из архива памяти.
Марина выказала всю данную ей природой ловкость, извиваясь, как змея, бросаясь из угла в угол, прыгая
на лавки,
на столы, металась к окнам,
на печь, даже пробовала в печь: вожжа следовала за ней и доставала повсюду, пока, наконец, Марина не
попала случайно
на дверь.
Спали на полу, по каютам, по
лавкам — везде, где только можно.