Неточные совпадения
После Кунтша театр на Красной площади перешел в руки Отто Фюрста;
представление у
последнего чередовалось с русскими
представлениями: русские давались по воскресеньям и вторникам, а немцы играли по понедельникам и четвергам; немецкие и русские пьесы представлялись под управлением Фюрста. В труппе
последнего женские роли впервые исполняли женщины: девица фон-Велих и жена генерального директора Паггенканпфа, в русских документах попросту переделанная в Поганкову.
Содержание комедийных зрелищ того времени пришлось подходящим к грубым вкусам Дарьи Николаевой Ивановой, и она пропускала редкое
представление, тем более, что места были дешевы, первые стоили гривну, вторые два алтына, третьи пять копеек, а
последние алтын, а отцовская кубышка, оставшаяся в полном распоряжении дочери, позволяла эти траты.
Поляки только в самое
последнее представление, четвертого января, решились побывать в театре, и то после многих уверений, что там и хорошо, и весело, и безопасно.
И мы здесь не претендуем произнести критический приговор, в качестве присяжного критика: решительно уклоняясь от этого — мы, в качестве любителя, только высказываем свои размышления, тоже по поводу одного из
последних представлений «Горе от ума» на сцене.
Кажется, что-то и сам Аркаша слышал, потому что когда стал меня к
последнему представлению герцогиней убирать, так — чего никогда с ним не бывало — столько пудры переложил, что костюмер-француз стал меня отряхивать и сказал:
Одна за другою представлялись ей картины близкого прошедшего — болезни и последних минут отца. И с грустною радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно
последнее представление его смерти, которое — она чувствовала — она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такою ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
Неточные совпадения
Вронский был в эту зиму произведен в полковники, вышел из полка и жил один. Позавтракав, он тотчас же лег на диван, и в пять минут воспоминания безобразных сцен, виденных им в
последние дни, перепутались и связались с
представлением об Анне и мужике-обкладчике, который играл важную роль на медвежьей охоте; и Вронский заснул. Он проснулся в темноте, дрожа от страха, и поспешно зажег свечу. ― «Что такое?
Я все слушал да представлялся, да и смотрел потихоньку, а теперь хочу вам и
последний акт
представления проделать.
Правда, тяжело нам дышать под мертвящим давлением самодурства, бушующего в разных видах, от первой до
последней страницы Островского; но и окончивши чтение, и отложивши книгу в сторону, и вышедши из театра после
представления одной из пьес Островского, — разве мы не видим наяву вокруг себя бесчисленного множества тех же Брусковых, Торцовых, Уланбековых, Вышневских, разве не чувствуем мы на себе их мертвящего дыхания?..
Но это все частности и мелочи, а общее
представление о
последних днях складывалось в широкую картину.
Его гений не знал меры и границ: в Америке на всемирной выставке он защищал интересы русской промышленности, в
последнюю испанскую войну ездил к Дон-Карлосу с какими-то дипломатическими
представлениями, в Англии «поднимал русский рубль», в Черногории являлся борцом за славянское дело, в Китае защищал русские интересы и т. д.