— Ай, ай, ай… разве можно это… Такая молодая,
красивая девушка, дворянского рода и пускается на такие авантюры… Не хорошо, не хорошо…
— Но наследство тетушки все-таки останется его, Маше довольно и половины… Она обещает быть
красивой девушкой, за богача выйдет… — заметила Салтыкова. — И при этом воля покойной тетушки — я ее изменить не вправе…
Неточные совпадения
Невест в Москве и тогда, как и теперь, было, что называется, хоть отбавляй, Глеб же Алексеевич Салтыков представлял из себя блестящую партию для
девушки даже из самого высшего московского круга. Древнего рода, гвардейский офицер, образованный,
красивый, богатый и молодой, не кутила, не мот и не пьяница — качества, редко соединяющиеся в одном лице и, несомненно, делавшие Салтыкова одним из лучших московских женихов. Но старанья родных, папенек и маменек невест и даже этих последних, не имели успеха.
Встреча с Дарьей Николаевной Ивановой, случившаяся в момент возникшего в Салтыкове нравственного перелома, решила все. Подобно налетевшему порыву ветра, раздувающему в огромный пожар уже потухающую искру, встреча эта разожгла страсти в сердце Глеба Алексеевича и с неудержимой силой потянула его к случайно встреченной им
девушке. Самая оригинальность встречи, этот мужской костюм, эти засученные для драки рукава, обнажившие сильные и
красивые руки — все казалось чем-то пленительным Салтыкову.
Эта «Дашутка-звереныш», это «чертово отродье», эта «проклятая» стояла перед ней в образе
красивой, здоровой, а, главное, более чем приличной, скромной
девушки. Несколько резкие черты лица скрадывались прекрасным, чистым, девственным взглядом темносиних глаз, во всей фигуре была разлита та манящая к неге женственность, далеко не говорящая о грубом нраве и сатанинской злобе, которыми прославили Дарью Николаевну Иванову.
Для того, чтобы объяснить благотворное влияние Фимки на физическое и нравственное состояние Глеба Алексеевича, необходимо заметить, что молодая
девушка с первой встречи с «
красивым барином», при выходе из театра, в тот злополучный для Салтыкова вечер, когда злой рок столкнул его на жизненной дороге с его будущей женой, влюбилась в Глеба Алексеевича.
— Тетя Доня… — передразнила его молодая
девушка. — Задаст она вам ужо тетю… Барыня молодая,
красивая, а ее в тетю жалуют… обидно…
Мы с бароном первые вбежали в комнату и перепугали внезапным появлением какую-то скромно одетую, не совсем
красивую девушку, которая собиралась что-то доставать из шкапа.
Марья Павловна, та самая
красивая девушка с бараньими глазами, которая обратила внимание Нехлюдова, встала во весь свой высокий рост и сильной, широкой, почти мужской походкой подошла к Нехлюдову и мальчику.
— Ведь Надежда-то Васильевна была у меня, — рассказывала Павла Ивановна, вытирая слезы. — Как же, не забыла старухи… Как тогда услыхала о моей-то Кате, так сейчас ко мне пришла. Из себя-то постарше выглядит, а такая
красивая девушка… ну, по-вашему, дама. Я еще полюбовалась ею и даже сказала, а она как покраснеет вся. Об отце-то тоскует, говорит… Спрашивает, как и что у них в дому… Ну, я все и рассказала. Про тебя тоже спрашивала, как живешь, да я ничего не сказала: сама не знаю.
Неточные совпадения
Он знал очень хорошо, что в глазах этих лиц роль несчастного любовника
девушки и вообще свободной женщины может быть смешна; но роль человека, приставшего к замужней женщине и во что бы то ни стало положившего свою жизнь на то, чтобы вовлечь ее в прелюбодеянье, что роль эта имеет что-то
красивое, величественное и никогда не может быть смешна, и поэтому он с гордою и веселою, игравшею под его усами улыбкой, опустил бинокль и посмотрел на кузину.
Красивая борзая собака с голубым ошейником вбежала в гостиную, стуча ногтями по полу, а вслед за нею вошла
девушка лет восемнадцати, черноволосая и смуглая, с несколько круглым, но приятным лицом, с небольшими темными глазами. Она держала в руках корзину, наполненную цветами.
— Где Лидия? — спросил Макаров, прежде чем успел сделать это Клим. Спрыгнув на панель,
девушка механически, но все-таки
красивым жестом сунула извозчику деньги и пошла к дому, уже некрасиво размахивая зонтом в одной руке, шляпой в другой; истерически громко она рассказывала:
— Чудачок! Ведь за деньги, которые ты тратишь на меня, ты мог бы найти
девушку красивее и моложе, чем я!
В жизнь Самгина бесшумно вошел Миша. Он оказался исполнительным лакеем, бумаги переписывал не быстро, но четко, без ошибок, был молчалив и смотрел в лицо Самгина
красивыми глазами
девушки покорно, даже как будто с обожанием. Чистенький, гладко причесанный, он сидел за маленьким столом в углу приемной, у окна во двор, и, приподняв правое плечо, засевал бумагу аккуратными, круглыми буквами. Попросил разрешения читать книги и, получив его, тихо сказал: