«Еще позабавлюсь я с ней… подлою, — думала она, — а Там перевезу в Троицкое, да в погребицу и посажу, скрою ее там со всею красотою ее… Ишь, мерзкая, ангелом прикидывается… богомолка… ханжа… Разделаюсь я с тобой… Понатешусь… Не хуже как Кузьма над Фимкой тешился…» — вспомнила Салтыкова, и обезображенный труп ее любимой когда-то горничной, ее
друга детства, восстал в ее памяти.
Неточные совпадения
«Ишь, наши «женишок с невестушкой» — как звала, с легкой руки отца Николая, Машу и Костю дворня — ходят точно чужие, не взглянут даже лишний разок
друг на
друга. Врал старый пес про какую-то привязанность с
детства… — думала Салтыкова, припоминая слова «власть имущей в Москве особы». — Они, кажись,
друг от
друга стали воротить рыло…»
— Самгин, земляк мой и
друг детства! — вскричала она, вводя Клима в пустоватую комнату с крашеным и покосившимся к окнам полом. Из дыма поднялся небольшой человек, торопливо схватил руку Самгина и, дергая ее в разные стороны, тихо, виновато сказал:
Вероятнее всего, что Ламберт, с первого слова и жеста, разыграл перед нею моего
друга детства, трепещущего за любимого и милого товарища.
Однако, как бы ты думал? говорил он, говорил со мною, да вдруг, так, знаешь, в скобках, и дал мне почувствовать, что ему такой-то действительный статский советник Стрекоза внучатным братом приходится, а княгиня, дескать, Оболдуй-Тараканова
друг детства с его женою, а вчера, дескать, у них раут был, баронесса Оксендорф приезжала…
Сердце Веры пронзено (вот сердце, вот стрела). Но, как благонравная и воспитанная девица, она показывает письмо почтенным родителям, а также своему
другу детства и жениху, красивому молодому человеку Васе Шеину. Вот и иллюстрация. Конечно, со временем здесь будут стихотворные объяснения к рисункам.
Неточные совпадения
«Откуда взял я это? Разумом, что ли, дошел я до того, что надо любить ближнего и не душить его? Мне сказали это в
детстве, и я радостно поверил, потому что мне сказали то, что было у меня в душе. А кто открыл это? Не разум. Разум открыл борьбу за существование и закон, требующий того, чтобы душить всех, мешающих удовлетворению моих желаний. Это вывод разума. А любить
другого не мог открыть разум, потому что это неразумно».
Жизнь при начале взглянула на него как-то кисло-неприютно, сквозь какое-то мутное, занесенное снегом окошко: ни
друга, ни товарища в
детстве!
Всем известно, что у Семена Захаровича было много
друзей и покровителей, которых он сам оставил из благородной гордости, чувствуя несчастную свою слабость, но теперь (она указала на Раскольникова) нам помогает один великодушный молодой человек, имеющий средства и связи, и которого Семен Захарович знал еще в
детстве, и будьте уверены, Амалия Людвиговна…
Она встретила сына с радостью, неожиданной для него. Клим с
детства привык к ее суховатой сдержанности, привык отвечать на сухость матери почтительным равнодушием, а теперь нужно было найти какой-то
другой тон.
— Я с
детства слышу речи о народе, о необходимости революции, обо всем, что говорится людями для того, чтоб показать себя
друг перед
другом умнее, чем они есть на самом деле. Кто… кто это говорит? Интеллигенция.