Мать Досифея взяла со стены чистый ручник, бережно покрыла им лицо больной и тихо
вышла из кельи, плотно притворив за собою дверь. Медленным шагом спустилась игуменья с лестницы, перешла двор и возвратилась в свои покои.
Неточные совпадения
Мерною, твердою походкою
вышла игуменья Досифея, в сопровождении Серафимы, шедшей в почтительном отдалении,
из своей
кельи спустилась по лестнице на двор монастыря, так как послушница Мария, получившая такой странный и вместе страшный гостинец, жила во флигеле, противоположном тому главному монастырскому корпусу, где находились покои матушки-игуменьи.
Прошло недели две после того, как послушница Мария первый раз
вышла из своей
кельи и присутствовала на церковной службе, еще совершенно слабая, с видимыми следами перенесенных физических и нравственных страданий.
В последнее время от припадков болезни он становился иногда так слаб, что едва бывал в силах
выйти из кельи, и богомольцы ждали иногда в монастыре его выхода по нескольку дней.
Вышел из кельи его, сел около неё на скамью под старой сосной — нарочно тут сел, ибо на этой скамье выгоняемые и уходившие из обители как бы для объявления торчали. Ходит мимо братия, косится на меня, иные отплёвываются: забыл я сказать, что был пущен слух, якобы Антоний-то в любовники взял меня; послушники мне завидовали, а монаси барину моему, — ну и клеветали на обоих.
Но на другой день (это было осенью, и уже ночи были холодные) он,
выйдя из кельи за водой, увидал опять ту же мать с своим сыном, четырнадцатилетним бледным, исхудавшим мальчиком, и услыхал те же мольбы.
Неточные совпадения
Долго, бывало, смотрит он, пока не стукнет что-нибудь около: он очнется — перед ним старая стена монастырская, старый образ: он в
келье или в тереме. Он
выйдет задумчиво
из копоти древнего мрака, пока не обвеет его свежий, теплый воздух.
Сей новый Леандр, дабы наслаждаться веселием ежедневно в объятиях своей любовницы, едва ночь покрывала черным покровом все зримое,
выходил тихо
из своей
кельи и, совлекая свои ризы, преплывал озеро до противустоящего берега, где восприемлем был в объятия своей любезной.
— Для-че не весело! Ужо Николка «пустынюшку» споет: больно эта песня хороша, даже мать Наталья
из кельи к нам ее слушать
выходит. Только вот кака с нами напасть случилась: имен своих вспомнить не можем. Больно уж мудрено нас игуменья прозвала: одну Синефой, другую — Полинарией — и не сообразишь.
Если его спрашивали, как
выйти из леса, он без слов указывал рукою дорогу, ещё кланялся человеку до земли и, уходя в свою
келью, запирался в ней.
Доримедонт Васильич сейчас же раскланялся с настоятелем за приют и за подаренные ему старые рукописи
из числа тех, которые в монастыре показались ненужными, и,
выйдя на крыльцо
кельи, закричал: