Неточные совпадения
Невест в Москве и тогда, как и теперь, было, что называется, хоть отбавляй, Глеб же Алексеевич Салтыков представлял из себя
блестящую партию для девушки даже из самого высшего московского
круга. Древнего рода, гвардейский офицер, образованный, красивый, богатый и молодой, не кутила, не мот и не пьяница — качества, редко соединяющиеся в одном лице и, несомненно, делавшие Салтыкова одним из лучших московских женихов. Но старанья родных, папенек и маменек невест и даже этих последних, не имели успеха.
И так как господин Бобковский // Великим делом занят сам, // То здесь
блестящий круг тамбовский // Позвольте мне представить вам. // Во-первых, господин советник, // Блюститель нравов, мирный сплетник, //.......... //.......... // А вот уездный предводитель, // Весь спрятан в галстук, фрак до пят, // Дискант, усы и мутный взгляд. // А вот, спокойствия рачитель, // Сидит и сам исправник — но // Об нем уж я сказал давно.
Багровый нос его бросался всякому в глаза как по своей уродливости, так и по двум зеленым,
блестящим кругам, на него надетым, или, просто, зеленым очкам, диковинным в тогдашнее время; большой горб оседлывал незнакомца.
Неточные совпадения
Третий
круг наконец, где она имела связи, был собственно свет, — свет балов, обедов,
блестящих туалетов, свет, державшийся одною рукой за двор, чтобы не спуститься до полусвета, который члены этого
круга думали, что презирали, но с которым вкусы у него были не только сходные, но одни и те же.
В церкви была вся Москва, родные и знакомые. И во время обряда обручения, в
блестящем освещении церкви, в
кругу разряженных женщин, девушек и мужчин в белых галстуках, фраках и мундирах, не переставал прилично тихий говор, который преимущественно затевали мужчины, между тем как женщины были поглощены наблюдением всех подробностей столь всегда затрогивающего их священнодействия.
Он с гордостью показывал ему ряды полок до потолка,
кругом всего кабинета, и книги в
блестящем порядке.
Привалов по целым часам лежал неподвижно на своей кушетке или, как маятник, бродил из угла в угол. Но всего хуже, конечно, были ночи, когда все
кругом затихало и безысходная тоска наваливалась на Привалова мертвым гнетом. Он тысячу раз перебирал все, что пережил в течение этого лета, и ему начинало казаться, что все это было только
блестящим, счастливым сном, который рассеялся как туман.
Привалов видел, как постепенно черновая болванка, имевшая форму длинного кирпича, проходила через ряд валов, пока не превратилась в длинную тонкую полосу, которая гнулась под собственной тяжестью и рассыпала
кругом тысячи
блестящих искр.