Эгоистичная по натуре, она была даже рада, что при ее
рассеянной жизни есть существо, которое взяло на себя всю будничную мелочь жизни и что хозяйство в доме идет по-прежнему, как по маслу.
Эта
рассеянная жизнь имела для нас с Глумовым ту выгоду, что мы значительно ободрились и побойчели. Покуда мы исключительно предавались удовольствиям, доставляемым истреблением съестных припасов, это производило в нас отяжеление и, в то же время, сообщало физиономиям нашим унылый и слегка осовелый вид, который мог подать повод к невыгодным для нас толкованиям. А это положительно нам вредило и даже в значительной мере парализировало наши усилия в смысле благонамеренности.
— Прежде всего-с, — продолжал полковник, — я должен вам сказать, что я вдовец… Дочерей у меня две… Я очень хорошо понимаю, что никакая гувернантка не может им заменить матери, но тем не менее желаю, чтобы они твердо были укреплены в правилах веры, послушания и нравственности!.. Дочерям-с моим предстоит со временем светская,
рассеянная жизнь; а свет, вы знаете, полон соблазна для юных и неопытных умов, — вот почему я хотел бы, чтоб дочери мои закалены были и, так сказать, вооружены против всего этого…
Это было ему невмочь, да и некогда:
рассеянная жизнь и общество, где он старался сыграть роль светского человека, — всё это уносило его далеко от труда и мыслей.
Неточные совпадения
— Нет, это снял доктор Малиновский. У него есть другая фамилия — Богданов. Он — не практиковал, а, знаешь, такой — ученый. В первый год моей
жизни с мужем он читал у нас какие-то лекции. Очень скромный и
рассеянный.
«Такой умок выработала себе, между прочим, в долгом угнетении, обессилевшая и
рассеянная целая еврейская нация, тайком пробиравшаяся сквозь человеческую толпу, хитростью отстаивавшая свою
жизнь, имущество и свои права на существование».
Московская
жизнь, сначала слишком
рассеянная, не могла благотворно действовать, ни успокоить. Я не только не помог ей в это время, а, напротив, дал повод развиться сильнее и глубже всем Grubelei…
В молодости она вела
жизнь очень
рассеянную, а под старость у ней остались только две страсти — к лакомству да к картам.
Как цветок из семени, занесенного вихрем на чуждую почву, — она как-то неожиданно для
рассеянного Семена Афанасьевича родилась в швейцарском отеле, первые годы
жизни провела за границей, потом попала в отель на Малой Морской, откуда ее мать вынесли в белом гробу, чтобы увезти на кладбище в деревню.