Скоро имя его стало громко по злодеяниям, но вместе с тем было окружено ореолом «геройства». Это объясняется тогдашним взглядом народных масс на разбойников, которые имели недоступную для других, но заманчивую силу уйти из-под гнета воевод и подьячих и добывать себе средства для привольного житья грудь с грудью, ценою своей жизни. Оттого-то в русских
народных песнях встречается почти всегда ласкательное слово «разбойничек».
Он учил старуху Премирову готовить яйца «по-бьернборгски», объяснял Спиваку различие подлинно
народной песни от слащавых имитаций ее Цыгановым, Вельтманом и другими; даже Кутузов спрашивал его:
В Палашевском переулке, рядом с банями, в восьмидесятых годах была крошечная овощная лавочка, где много лет торговал народный поэт И. А. Разоренов, автор
народных песен.
На юге, в Киеве, попал он в
народные песни и на великокняжеские столы; его рушала, то есть разрезывала, сама великая княгиня, следовательно лебедя ели.
Неточные совпадения
Потом свою вахлацкую, // Родную, хором грянули, // Протяжную, печальную, // Иных покамест нет. // Не диво ли? широкая // Сторонка Русь крещеная, // Народу в ней тьма тём, // А ни в одной-то душеньке // Спокон веков до нашего // Не загорелась песенка // Веселая и ясная, // Как вёдреный денек. // Не дивно ли? не страшно ли? // О время, время новое! // Ты тоже в
песне скажешься, // Но как?.. Душа
народная! // Воссмейся ж наконец!
К дьячку с семинаристами // Пристали: «Пой „Веселую“!» // Запели молодцы. // (Ту
песню — не
народную — // Впервые спел сын Трифона, // Григорий, вахлакам, // И с «Положенья» царского, // С народа крепи снявшего, // Она по пьяным праздникам // Как плясовая пелася // Попами и дворовыми, — // Вахлак ее не пел, // А, слушая, притопывал, // Присвистывал; «Веселою» // Не в шутку называл.)
Светлица была убрана во вкусе того времени, о котором живые намеки остались только в
песнях да в
народных домах, уже не поющихся более на Украйне бородатыми старцами-слепцами в сопровождении тихого треньканья бандуры, в виду обступившего народа; во вкусе того бранного, трудного времени, когда начались разыгрываться схватки и битвы на Украйне за унию.
Алина не пела, а только расстилала густой свой голос под слова Дуняшиной
песни, — наивные, корявенькие слова. Раньше Самгин не считал нужным, да и не умел слушать слова этих сомнительно «
народных»
песен, но Дуняша выговаривала их с раздражающей ясностью:
Лебедь живет в старинных наших
песнях, очевидно сложенных на юге России, живет также до сих пор в
народной речи, хотя там, где теперь обитает настоящая Русь, лебедь не мог войти ни в
песню, ни в речь, так мало знает и видит его народ.