Только теперь, очутившись один в четырех стенах своей одинокой избы, Ермак Тимофеевич снова ощутил
в сердце то радостное чувство, с которым он ехал в поселок, после того как расстался с Яшкой на дне оврага. Это чувство было на некоторое время заглушено грустным расставаньем с есаулом и ушедшими в поход казаками — горьким чувством остающегося воина, силою обстоятельств принужденного сидеть дома, когда его сподвижники ушли на ратные подвиги. Но горечь сменилась сладостным воспоминанием!
Неточные совпадения
Кто разгадает тайну девичьего
сердца? Даже сама Антиповна, на что прозорливая старуха, и
то стала
в тупик, что за напасть стряслась над ее сизой голубкой, и решила, что не иначе как испортили ее кралечку, колдовством изводят, беса, прости господи, подпустили — по подлинному выражению старухи.
Ксению Яковлевну, оставшуюся на ее попечении после смерти малолетним ребенком, Антиповна любила чисто материнской любовью. Ей не привел Господь направить нежность материнского
сердца на собственных детей. Двое было их, мальчик и девочка, да обоих Бог прибрал
в младенчестве, а там и муж был убит
в стычке с кочевниками. Одна-одинешенька оставалась Антиповна и все свое любящее
сердце отдала своей питомице. Ксения Яковлевна на ее глазах росла, выросла, но для нее оставалась
той же Ксюшенькой.
А для чего? Для чего хранила его судьба? Не для
того же, чтобы стать захребетником Строгановых и скоротать свой век
в этой высокой просторной избе, издали изнывая по красавице-девушке, впервые заронившей
в сердце искру любви, которая день ото дня, чувствует он, разгорается ярким пламенем, сжигает его всего, места он не находит нигде.
— Ох, Домаша, перестанешь ты изводить меня?.. Больно ты переменчива.
То лаской приголубишь, будто и
сердце есть
в тебе,
то огрызаешься, словно волчица дикая. К тебе никак и не применишься. Али ты хочешь моей погибели?
Домаша это сделала бы и без зову, хотя ей была тяжела предстоящая беседа с Ксенией Яковлевной. Она ничем не могла утешить ее и даже, как ей
в то время казалось, потеряла возможность исполнить ее поручение.
Сердце ее томительно сжималось. «Как-то примет она эту неудачу?» Домаша поспешила к ожидавшей ее Ксении Яковлевне.
— На
сердце Ксения Яковлевна будет жалиться, так ты скажи Семену Аникичу, что есть у тебя кольцо наговоренное, от сердца-то помогает, дозвольте-де носить Ксении Яковлевне… Он
в тебя верит, поверит и
тому… Тогда она его и будет носить въявь, на народе, и тебе и ей много приятнее…
— Слушай, купец, коли ты позвал меня сюда, так делай, что я приказываю… А не
то я уйду, и она умрет, не приходя
в себя… Ты будешь ее убийцей, да и моим, потому что я не переживу ее смерти. Нож
в сердце и шабаш, других без промаха прирезывал наповал, так себя-то сумею.
— Давно я твоя няня, — с
сердцем сказала старуха. — Оттого-то и режу тебе
в глаза правду-матку. Никто тебе не скажет
того, что я скажу. Так и знай, а теперь слушай…
Несмотря на
то что его застали
в задушевной беседе с его другом Иваном Кольцо, которому он открывал свое
сердце и, кстати, свои замыслы о скором походе за Каменный пояс, Ермак Тимофеевич тотчас же приоделся и отправился
в строгановские хоромы.
Со следующего дня светлица Ксении Яковлевны Строгановой стала действительно оглашаться свадебными песнями. Запевалой была Домаша. Она была так довольна
тем, что исполнилось заветное желание ее молодой хозяюшки и подруги, что забыла свое личное горе, щемящую
сердце тоску
в разлуке со своим милым. Кроме
того, она сознавала, что была не последней спицей
в колеснице
в деле сватовства Ермака Тимофеевича. Это льстило ее самолюбию, она гордилась этим. Уж на что зорка Антиповна, а она, Домаша, провела ее.
Тот, кто обожает высшего, у того гордость исчезает из сердца так же, как свет костра при свете солнца. Тот, чье сердце чисто и в ком нет гордости, кто кроток, постоянен и прост, кто смотрит на всякое существо, как на своего друга, и любит каждую душу, как свою, кто одинаково обращается с каждым с нежностью и любовью, кто желает творить добро и оставил тщеславие, —
в сердце того человека живет владыка жизни.
Она стояла за панихидами и при отпевании и даже при ощущении в могилу, самом страшном моменте похорон, когда стук первого кома земли о крышку гроба отзывается
в сердце тем красноречием отчуждения мертвых от живых, тем страшным звуком вечной разлуки с покойным близких людей, которые способны вызвать не только в последних, но и в окружающих искренние слезы.
— Помните, мы как-то еще недавно говорили с вами, что искреннее чувство всегда вызывает ответ
в сердце того, к кому оно обращено, — чуть слышно, видимо, делая над собой неимоверное усилие, начала говорить Наталья Федоровна.
Неточные совпадения
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из
того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на
сердце,
то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается
в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали таких тюфяков и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком:
в голове до сих пор стучит. Здесь, как я вижу, можно с приятностию проводить время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого
сердца, а не
то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что еще можно бы… Нет, я не знаю, а мне, право, нравится такая жизнь.
Как велено, так сделано: // Ходила с гневом на
сердце, // А лишнего не молвила // Словечка никому. // Зимой пришел Филиппушка, // Привез платочек шелковый // Да прокатил на саночках //
В Екатеринин день, // И горя словно не было! // Запела, как певала я //
В родительском дому. // Мы были однолеточки, // Не трогай нас — нам весело, // Всегда у нас лады. //
То правда, что и мужа-то // Такого, как Филиппушка, // Со свечкой поискать…
Милон. Душа благородная!.. Нет… не могу скрывать более моего сердечного чувства… Нет. Добродетель твоя извлекает силою своею все таинство души моей. Если мое
сердце добродетельно, если стоит оно быть счастливо, от тебя зависит сделать его счастье. Я полагаю его
в том, чтоб иметь женою любезную племянницу вашу. Взаимная наша склонность…
У кого она
в душе, у
того, без всякого сомнения, и храброе
сердце.