Через год после первой проповеди Феофан в присутствии самого
царя был хиротонисан во епископы псковские и новгородские, и в тот же день, в знак особого отличия, получил саккос, которого не имели все прочие епископы, священнодействующие в фелони с одним только омофором.
Неточные совпадения
Несколько времени в кабинете
царила тишина. Мягкий пушистый ковер, которым
был покрыт пол кабинета Шувалова, заглушал шум шагов Свиридова и князя Лугового.
Дочь Екатерины I, не помнившая родства, возросшая среди птенцов Великого Петра, которых грозный
царь собирал на всех ступенях общества, Елизавета Петровна
была вполне чужда родовым предрассудкам и аристократическим понятиям. При дворе ее люди
были все новые. Но если бы цесаревна и желала окружить себя Рюриковичами, как потомками Гедиминов, это едва ли удалось бы ей.
Положит ли он их на табурет, поставленный у подножия трона, или вручит их правительнице, которая
будет держать младенца-царя на руках?
В мае 1741 года Шетарди приказано
было объявить графу Остерману, что он прервет всякое сношение с русским правительством, если ему не
будет дозволено представить свои верительные грамоты самому
царю.
Остерман не хотел отвечать на это требование решительным отказом и в то же время не хотел согласиться на аудиенцию у
царя, который
был слаб здоровьем.
Княжна Людмила предалась мечтам о будущем, мечтам, полным светло-розовых оттенков, подобным лучезарной летней заре. В будущем Тани проносились перед ее духовным взором темные тучи предстоящего, оскорбляя ее за последнее время до болезненности чуткое самолюбие. Полный мир и какое-то неопределенное чувство сладкой истомы
царили в душе княжны Людмилы. Завистливой злобой и жаждой отмщения
было переполнено сердце Татьяны Берестовой.
К приезду монарха ему
было поручено написать три речи: первую от лица двухлетнего сына
царя Петра Петровича, вторую от лица царевен Анны и Елизаветы и третью от лица российского народа.
Кругом
было совершенно безлюдно и
царила мертвая тишина, только из балагана слышался какой-то смутный гул, не нарушавший своим однообразием этой тишины.
К ногам злодея молча пасть, // Как бессловесное созданье, //
Царем быть отдану во власть // Врагу царя на поруганье, // Утратить жизнь — и с нею честь, // Друзей с собой на плаху весть, // Над гробом слышать их проклятья, // Ложась безвинным под топор, // Врага веселый встретить взор // И смерти кинуться в объятья, // Не завещая никому // Вражды к злодею своему!..
— Как это? — рассуждал он вслух. —
Царь есть, много всяких капитанов есть, и хунхузы есть. У китайцев тоже так: царь есть, и хунхузы есть. Как наша живи? Царя нету, капитанов нету и хунхузов нету.
— А и это на правду похоже, Петровна: отчего же на чужих-то жен зарятся? Оттого, что их в наряде видят, а свою в безобразии. Так в писании говорится, в притчах Соломоних. Премудрейший
царь был.
Неточные совпадения
Пришел дьячок уволенный, // Тощой, как спичка серная, // И лясы распустил, // Что счастие не в пажитях, // Не в соболях, не в золоте, // Не в дорогих камнях. // «А в чем же?» // — В благодушестве! // Пределы
есть владениям // Господ, вельмож,
царей земных, // А мудрого владение — // Весь вертоград Христов! // Коль обогреет солнышко // Да пропущу косушечку, // Так вот и счастлив я! — // «А где возьмешь косушечку?» // — Да вы же дать сулилися…
Косушки по три
выпили, //
Поели — и заспорили // Опять: кому жить весело, // Вольготно на Руси? // Роман кричит: помещику, // Демьян кричит: чиновнику, // Лука кричит: попу; // Купчине толстопузому, — // Кричат братаны Губины, // Иван и Митродор; // Пахом кричит: светлейшему // Вельможному боярину, // Министру государеву, // А Пров кричит:
царю!
И каждое не только не нарушало этого, но
было необходимо для того, чтобы совершалось то главное, постоянно проявляющееся на земле чудо, состоящее в том, чтобы возможно
было каждому вместе с миллионами разнообразнейших людей, мудрецов и юродивых, детей и стариков — со всеми, с мужиком, с Львовым, с Кити, с нищими и
царями, понимать несомненно одно и то же и слагать ту жизнь души, для которой одной стоит жить и которую одну мы ценим.
Какие искривленные, глухие, узкие, непроходимые, заносящие далеко в сторону дороги избирало человечество, стремясь достигнуть вечной истины, тогда как перед ним весь
был открыт прямой путь, подобный пути, ведущему к великолепной храмине, назначенной
царю в чертоги!
— Иван Потапыч
был миллионщик, выдал дочерей своих за чиновников, жил как
царь; а как обанкрутился — что ж делать? — пошел в приказчики.