На другой день по своем
приезде князь в своем длинном пальто, со своими русскими морщинами и одутловатыми щеками, подпертыми крахмаленными воротничками, в самом веселом расположении духа пошел с дочерью на воды.
Я полетел на рулетку, как будто в ней сосредоточилось все мое спасение, весь выход, а между тем, как сказал уже, до
приезда князя я об ней и не думал.
М-lle Полина, решительно ожившая и вздохнувшая свободно от
приезда князя, разливала кофе из серебряного кофейника в дорогие фарфоровые чашки, расставленные тоже на серебряном подносе.
Князь поместился около нее и низко-низко склонил свою голову. Елизавета Петровна, очень обрадованная возвращению дочери и не менее того
приезду князя, не преминула, однако, отнестись к тому с маленькой укоризной.
Неточные совпадения
Я начал с самой первой нашей встречи, тогда у
князя, по ее
приезде из Москвы; потом рассказал, как все это шло постепенно.
О вероятном прибытии дочери мой
князь еще не знал ничего и предполагал ее возвращение из Москвы разве через неделю. Я же узнал накануне совершенно случайно: проговорилась при мне моей матери Татьяна Павловна, получившая от генеральши письмо. Они хоть и шептались и говорили отдаленными выражениями, но я догадался. Разумеется, не подслушивал: просто не мог не слушать, когда увидел, что вдруг, при известии о
приезде этой женщины, так взволновалась мать. Версилова дома не было.
Через полчаса после моего
приезда воротился
князь Оболенский, встретивший на дороге исправника.
В тридцати верстах от него находилось богатое поместие
князя Верейского.
Князь долгое время находился в чужих краях, всем имением его управлял отставной майор, и никакого сношения не существовало между Покровским и Арбатовым. Но в конце мая месяца
князь возвратился из-за границы и приехал в свою деревню, которой отроду еще не видал. Привыкнув к рассеянности, он не мог вынести уединения и на третий день по своем
приезде отправился обедать к Троекурову, с которым был некогда знаком.
Затем, почти после полугодового молчания, Евгений Павлович уведомил свою корреспондентку, опять в длинном и подробном письме, о том, что он, во время последнего своего
приезда к профессору Шнейдеру, в Швейцарию, съехался у него со всеми Епанчиными (кроме, разумеется, Ивана Федоровича, который, по делам, остается в Петербурге) и
князем Щ.