Неточные совпадения
При первой
вести об этом восстании Александр Васильевич известил главнокомандующего
войсками генерала Веймарна об угрожающей опасности и необходимости потушить мятеж в самом его начале.
И действительно, его имя, еще грозное в Польше, навело панику на мятежников и наполнило радостью сердца боготворивших его солдат. С нетерпением ждали его
войска с того момента, как
весть о его назначении с быстротою молнии разнеслась по России.
Весть об отставке, а затем и ссылка фельдмаршала Суворова с быстротою молнии разлетелась по России.
Войска долго оплакивали разлуку с любимым начальником, которого по справедливости называли своим отцом. Много приближенных к нему офицеров тоже не замедлило выйти в отставку.
Вернувшись на постоялый двор, я снова переоделся в форменное платье,
велел ямщику уложить чемодан и тронулся в путь. Я ехал в Петербург, куда двинулись
войска из Польши. Мое преступление, я в этом был уверен, могло остаться безнаказанным.
В армии
весть о назначении Суворова произвела электрическое действие, особенно в
войсках, которые назначались на войну.
Частыми гостями Александра Васильевича были принц де Линь (отец), принц Кобургский и отставной генерал Карачай, которого он уговорил поступить снова на службу в
войска, под его, Суворова, начальство. Больших приемов он не делал и обширного знакомства не водил. Вообще он
вел в Вене свой обычный образ жизни, вставал задолго до света, обедал в 8 часов утра.
Между тем австрийский гоф-кригсрат продолжал делать неприятности Александру Васильевичу, так что он нашел, наконец, вынужденным пожаловаться своему государю. Павел Петрович
повелел Суворову собрать в одно место вверенные ему русские
войска и действовать независимо, если эти неприятности не прекратятся.
Молодой генерал Жуберт, видя, что победа склонилась на сторону русских, сам
повел в штыки свое
войско, ободрял солдат, но роковая пуля сразила республиканского генерала. Он пал как герой, и последние его слова были...
Военная почесть, о которой император упоминал в письме, состояла в том, что государь
повелел гвардии и всем российским
войскам отдавать Суворову, даже в присутствии своем, все воинские почести, отдаваемые особе его императорского величества.
— Корсаков разбит и прогнан в Цюрих! — заговорил он. — Готц пропал без
вести, и корпус его рассеяли… Австрийские
войска, шедшие для соединения с нами, опрокинуты от Глариса и прогнаны… Итак, весь план для изгнания французов из Швейцарии расстроен!..
В это же время государь
повелел воздвигнуть в Петербурге монумент в честь Суворова. Награды сыпались за наградами на
войска и на самого Суворова. Великий князь своею замечательною храбростью, распорядительностью и хладнокровием в боях заслуживал не только похвал, но и удивления Суворова и получил титул «цесаревича». Все генералы были щедро награждены. Не забыты и остальные участники швейцарского похода.
Дошло до сведения моего, что во время командования вами
войсками моими за границею имели вы при себе генерала, коего называли дежурным, вопреки всех установлений и высочайшего устава, то и удивляюсь оному,
повелеваю вам уведомить меня, что вас побудило это сделать».
В это время подъехал кошевой и похвалил Остапа, сказавши: «Вот и новый атаман, и
ведет войско так, как бы и старый!» Оглянулся старый Бульба поглядеть, какой там новый атаман, и увидел, что впереди всех уманцев сидел на коне Остап, и шапка заломлена набекрень, и атаманская палица в руке.
— Народ шумит, безумствует, королева! Не хочет слушать нас. Мы уже собрали войска, чтобы наказать непокорных, и тебе, королева, предстоит стать во главе верных воинов с мечом в руке. Возьми его и
поведи войска против непокорных.
Неточные совпадения
Кошевой
велел удвоить даже порцию вина, что иногда водилось в
войске, если не было трудных подвигов и движений.
Как собаку, за шеяку
повелю его присмыкнуть до обозу, кто бы он ни был, хоть бы наидоблестнейший козак изо всего
войска.
Но Пугачев не был пойман. Он явился на сибирских заводах, собрал там новые шайки и опять начал злодействовать. Слух о его успехах снова распространился. Мы узнали о разорении сибирских крепостей. Вскоре
весть о взятии Казани и о походе самозванца на Москву встревожила начальников
войск, беспечно дремавших в надежде на бессилие презренного бунтовщика. Зурин получил повеление переправиться через Волгу.
Первому военачальнику
повелевал я идти с многочисленным
войском на завоевание земли, целым небесным поясом от меня отделенной.
В виду
войск и толпы он
велел поставить его на колени на ступенях Пантеона (боюсь ошибиться, но кажется, что там) и наклонить ему голову в знак того, что он просит прощения за причиненный его литературной деятельностью вред.