Несмотря на то что
отряд генерала Берга, и в особенности крыло, руководимое Суворовым, не давали прусскому генералу Платену покоя ни днем ни ночью, против последнего нельзя было предпринять ничего решительного, так как у Берга не было ни пехоты, ни казаков.
Вдруг во весь опор примчались польские уланы из
отряда генерала Беляка, стоявшего с двумя полками поблизости Столович. Уланы окружили слабый отряд Суворова, и битва возобновилась с прежним ожесточением. Но при всех усилиях, при отчаянной храбрости неприятеля не было возможности сломить суворовского фронта. Люди его — каменные!
Неточные совпадения
В
отряде уже знали, как отнесся
генерал к раненому молодому офицеру, любимому солдатами за мягкость характера, за тихую грусть, которая была написана на юном лице и в которой чуткий русский человек угадывал душевное горе и отзывался на него душою. Такая сердечность начальника еще более прибавляла в глазах солдат блеска и к без того светлому ореолу Суворова.
Прибыв в лагерь, он застал
генерала Фермора готовящимся к соединению с Бергом и нападению на неприятеля. Добытые Александром Васильевичем сведения о неприятельском лагере явились как раз кстати. Не переменив даже измокшего белья и платья, Суворов вместе с
отрядом, данным Фермором, пошел на соединение с Бергом, а затем двинулся на осмотренный им неприятельский лагерь.
Платен переменил позицию, отойдя за городок Гольнау и оставив в нем небольшой
отряд пехоты. Русская артиллерия принялась разбивать городские ворота, но безуспешно.
Генерал Берг дал Суворову три батальона и приказал завладеть городом. Утром он бросился к городу под сильным огнем, выломав ворота, ворвался в улицы, причем получил две незначительные раны. Город был взят.
16 сентября, спустившись с этой поднебесной, всех измучившей горы в долину Муттен-Тал,
отряд, предводительствуемый
генералом Багратионом, недалеко от селения Муттен встретил передовой пост французов, расположенный за прилеском. Багратион приказал казакам обнять его с боков и с тылу, а отборных передовых из пехоты двинул прямо. В минуту неприятель был окружен и после упорной защиты разбит. До ста человек с офицерами взято в плен и гораздо больше того убито.
И генерал рассказал про то, как Хаджи-Мурат в 43-м году, после взятия горцами Гергебиля, наткнулся на
отряд генерала Пассека и как он, на их глазах почти, убил полковника Золотухина.
Но все-таки это нас заставило насторожиться, а командир батальона гурийцев, кажется, князь Гуриели, знающий местность, доложил начальнику
отряда генералу Оклобжио, что надо опасаться десанта немного севернее Цисквили, на реке Супси, впадающей в море, по которой можно добраться до самого Кутаиса и отрезать Озургеты и наш отряд.
Неточные совпадения
Это было в конце февраля. Зима, затруднявшая военные распоряжения, проходила, и наши
генералы готовились к дружному содействию. Пугачев все еще стоял под Оренбургом. Между тем около его
отряды соединялись и со всех сторон приближались к злодейскому гнезду. Бунтующие деревни при виде наших войск приходили в повиновение; шайки разбойников везде бежали от нас, и все предвещало скорое и благополучное окончание.
В шесть часов вечера все народонаселение высыпает на улицу, по взморью, по бульвару. Появляются пешие, верховые офицеры, негоцианты, дамы. На лугу, близ дома губернатора, играет музыка. Недалеко оттуда, на горе, в каменном доме, живет
генерал, командующий здешним
отрядом, и тут же близко помещается в здании, вроде монастыря, итальянский епископ с несколькими монахами.
И раз заведенный на любимую тему,
генерал подробно рассказал, как «этот Хаджи-Мурат так ловко разрезал
отряд пополам, что, не приди нам на выручку, — он как будто с особенной любовью повторял слово „выручка“, — тут бы все и остались, потому…»
Дело было в том, что храбрый
генерал называл «выручкой» то дело в несчастном Даргинском походе, в котором действительно погиб бы весь
отряд с князем Воронцовым, командовавшим им, если бы его не выручили вновь подошедшие войска.
Генерал-майору Мансурову вверено было правое крыло для прикрытия Самарской линии, куда со своими
отрядами следовал майор Муфель и подполковник Гринев.