Пошли не в ногу, торжественный мотив марша звучал нестройно, его заглушали рукоплескания и
крики зрителей, они торчали в окнах домов, точно в ложах театра, смотрели из дверей, из ворот. Самгин покорно и спокойно шагал в хвосте демонстрации, потому что она направлялась в сторону его улицы. Эта пестрая толпа молодых людей была в его глазах так же несерьезна, как манифестация союзников. Но он невольно вздрогнул, когда красный язык знамени исчез за углом улицы и там его встретил свист, вой, рев.
Что затем произошло — никто не мог дать себе отчета. Послышался потрясающий крик Карла, ужасный рев Цезаря и львицы, три оглушительных выстрела, испуганные
крики зрителей и безумный, отчаянный старческий вопль: «Карльхен! Карльхен! Карльхен!..»
Неточные совпадения
Ни
крика, ни стону не было слышно даже тогда, когда стали перебивать ему на руках и ногах кости, когда ужасный хряск их послышался среди мертвой толпы отдаленными
зрителями, когда панянки отворотили глаза свои, — ничто, похожее на стон, не вырвалось из уст его, не дрогнулось лицо его.
В зеркале Самгин видел, что музыку делает в углу маленький черный человечек с взлохмаченной головой игрушечного чертика; он судорожно изгибался на стуле, хватал клавиши длинными пальцами, точно лапшу месил, музыку плохо слышно было сквозь топот и шарканье ног, смех,
крики, говор
зрителей; но был слышен тревожный звон хрустальных подвесок двух люстр.
Зрители шумно ликовали, оглашая улицу хохотом и
криками…
На берегу была настоящая ярмарка:
крик, шум, разговоры и беготня; куча баб, стариков и мальчишек таскали домой лукошками, мешками и подолами всякую рыбу; разумеется, немало было и простых
зрителей, которые советовали, помогали и шумели гораздо более настоящих рыбаков.
Когда опустился занавес, Загоскин должен был, по пиесе, продолжать несколько времени свою болтовню, но на сцене поднялся такой шум,
крик и хохот, что
зрители принялись аплодировать: Загоскин шумел и бранился, а мы все неудержимо хохотали.