Через неделю, в присутствии только двух шаферов, Князева и князя Гарина, в церкви Св. Бориса и Глеба, что на Арбатской площади, совершилось бракосочетание присяжного поверенного Николая Леопольдовича Гиршфельда с вдовою канцелярского служителя Степанидой Павловной Сироткиной. Дети Стеши были заранее перевезены в дом Николая Леопольдовича. Туда же из церкви отправились и молодые. Приехавшие с ними шафера, выпив по бокалу шампанского, удалились по своим комнатам. Стеша с
мужем остались одни.
Неточные совпадения
С прежней надменной холодностью повторила княжна Анна Васильевна Гарина свое согласие явившемуся на другой день, предупрежденному уже княгиней, счастливому своей победой, князю Владимиру. Драма, происходившая в душе молодой девушки, с неподвижным лицом выслушивавшей в продолжение двух месяцев до дня свадьбы вычурные любезности презираемого ею жениха, ее будущего
мужа,
осталась скрытой в глубине ее загадочной натуры. Через несколько времени она сделалась с ним даже почти любезна.
Когда он зашел с ней проститься перед последней своей поездкой в Москву, княгиня, уже заранее посоветовавшись с
мужем, решилась серьезно поговорить с Виктором о его браке с Раечкой, так звала она приготовляемую ему невесту с миллионным приданым — Раису Григорьевну Ляхову. Какими путями отец последней, бывший Гершка, а ныне Григорий, добыл себе такую совсем не еврейскую фамилию,
оставалось тайной для всех.
Дела после князя Василия оказались в большом беспорядке. Княгиня Зоя Александровна, потрясенная смертью
мужа и появлением у его гроба Александрины, отправилась вместе с дочерью, княгиней Анной Шестовой, и внуком, сыном последней, по предписанию докторов, лечиться за границу. Они уехали в самом конце зимы и располагали вернуться через год. Они звали с собой и сына, но он наотрез отказался и
остался один в громадном княжеском доме.
Каким образом Надежда Петровна и Деметр узнали о местопребывании Луганского
осталось невыясненным. Николай Леопольдович сильно заподозрил самого Князева в сообщении жене Луганского адреса
мужа, но не высказал ему этого.
После долгих откладываний Николай Леопольдович наконец отправился на место ссылки. Семейство его
осталось в Петербурге. Стефания Павловна продолжала хлопотать о помиловании
мужа. Надежду на это помилование таил и сам Гиршфельд до самой смерти. Он умер, прожив в Архангельске около трех лет.
Красавина. Да что тут сумлеваться-то! Хоть завтра же свадьба! Так он ей понравился, что говорит: «Сейчас подавай его сюда!» Ну сейчас, говорю, нехорошо, а завтра я тебе его предоставлю. «А чтоб он не сумлевался, так вот снеси ему, говорит, часы золотые!» Вот они! Отличные, после
мужа остались. Ну, что, ожил теперь?
— Видишь ли, в чем дело… да… Она после
мужа осталась без гроша. Имущество все описано. Чем она жить будет? Самому мне говорить об этом как-то неудобно. Гордая она, а тут еще… Одним словом, женская глупость. Моя Серафима вздумала ревновать. Понимаешь?
«Так вот ты какая!» — Сергей говорил, // Лицо его весело было… // Он вынул платок, на окно положил, // И рядом я свой положила, // Потом, расставаясь, Сергеев платок // Взяла я — мой
мужу остался… // Нам после годичной разлуки часок // Свиданья короток казался, // Но что ж было делать! Наш срок миновал — // Пришлось бы другим дожидаться… // В карету меня посадил генерал, // Счастливо желал оставаться…
Наболевшее слово вырвалось, и высказала его, по обыкновению, жена. Высказала резко, без подготовлений, забыв, что вчера говорила совсем другое. Во всяком случае,
мужу остается только решить: да или нет.
Она рассказала, что, после
мужа оставшись всего восемнадцати лет, находилась некоторое время в Севастополе «в сестрах», а потом жила по разным местам-с, а теперь вот ходит и Евангелие продает.
Неточные совпадения
Во-первых, она сообразила, что городу без начальства ни на минуту
оставаться невозможно; во-вторых, нося фамилию Палеологовых, она видела в этом некоторое тайное указание; в-третьих, не мало предвещало ей хорошего и то обстоятельство, что покойный
муж ее, бывший винный пристав, однажды, за оскудением, исправлял где-то должность градоначальника.
Получив письмо
мужа, она знала уже в глубине души, что всё
останется по-старому, что она не в силах будет пренебречь своим положением, бросить сына и соединиться с любовником.
Если бы не было этого, она бы
оставалась одна со своими мыслями о
муже, который не любил ее.
― Я имею несчастие, ― начал Алексей Александрович, ― быть обманутым
мужем и желаю законно разорвать сношения с женою, то есть развестись, но притом так, чтобы сын не
оставался с матерью.
Облонский обедал дома; разговор был общий, и жена говорила с ним, называя его «ты», чего прежде не было. В отношениях
мужа с женой
оставалась та же отчужденность, но уже не было речи о разлуке, и Степан Аркадьич видел возможность объяснения и примирения.