Неточные совпадения
На другой день по прибытии
княгини Шестовой в Т. рано утром в конторе гостиницы «Гранд Отель» была получена на ее имя телеграмма из Москвы, Лакей, призванный в контору для вручения ее по принадлежности,
вспомнил, что ее сиятельство приказала ему накануне разбудить ее в девять часов, и несмотря на то, что был девятый час в начале, полагая, что приезжая ждала именно эту телеграмму, отправился стучаться в дверь первого номера.
На самом дела она
вспомнила, что дальняя родственница
княгини Гариной — наша старая знакомая, баронесса Ольга Петровна Фальк — во время своих ежегодных приездов в Петербург всегда была с ней очень ласкова, называла не иначе как «светлой головой» и «красавицей», а потому Александрина решила ехать в Т., рассчитывая, что баронесса не откажет ей в устройстве ее судьбы или же оставит у себя.
Ольга Петровна в коротких словах передала Гиршфельду романические приключения молодой девушки. Тот внимательно слушал и
вспоминал, что нечто подобное слышал от
княгини, но пропустил мимо ушей, занятый осуществлением своих серьезных планов.
Этот господствовавший в салоне Гариновой тон коробил даже циничного Гиршфельда, ставшего, кстати сказать, в силу своей платонической любви, почти пуританином. Окружающие часто открыто выражали ему свою зависть, как обладателю «божественной», и тем заставляли его, прикрываясь деланной улыбкой, переносить жестокие сердечные страдания. Не раз с сожалением и раскаянием
вспоминал он не только княжну Маргариту, но даже
княгиню Зинаиду Павловну.
Он
вспомнил, что эта когда-то близкая ему девушка и, вместе с тем, наперсница покойной
княгини Зинаиды Павловны, знавшая хорошо его отношения к ней, покинула место у
княгини, так как вышла замуж за квартального писаря Сироткина.
Неточные совпадения
— А как я
вспоминаю ваши насмешки! — продолжала
княгиня Бетси, находившая особенное удовольствие в следовании за успехом этой страсти. — Куда это все делось! Вы пойманы, мой милый.
— Ну, хорошо, хорошо, не будем говорить, — остановила его
княгиня,
вспомнив про несчастную Долли.
Степан Аркадьич и
княгиня были возмущены поступком Левина. И он сам чувствовал себя не только ridicule [смешным] в высшей степени, но и виноватым кругом и опозоренным; но,
вспоминая то, что он и жена его перестрадали, он, спрашивая себя, как бы он поступил в другой раз, отвечал себе, что точно так же.
Надобно было положить этому конец. Я решился выступить прямо на сцену и написал моему отцу длинное, спокойное, искреннее письмо. Я говорил ему о моей любви и, предвидя его ответ, прибавлял, что я вовсе его не тороплю, что я даю ему время вглядеться, мимолетное это чувство или нет, и прошу его об одном, чтоб он и Сенатор взошли в положение несчастной девушки, чтоб они
вспомнили, что они имеют на нее столько же права, сколько и сама
княгиня.
За этими спартанскими трапезами мы
вспоминали, улыбаясь, длинную процессию священнодействия обеденного стола у
княгини и у моего отца, где полдюжина официантов бегала из угла в угол с чашками и блюдами, прикрывая торжественной mise en scène, [постановкой (фр.).] в сущности, очень незатейливый обед.