Неточные совпадения
С
присутствующими, при этом разговоре, случилось то, что обыкновенно бывает с рассматривающими загадочные картинки. Стоит только указать, в чем заключается секрет, как он так и бросается в
глаза. Через несколько минут, уже вся зала говорила об этом курьезном открытии. К вечеру вся Москва.
Антон Михайлович вскоре пришел в себя, поднялся с полу и помутившимися, горячечными
глазами оглядел комнату и
присутствующих. Дольше других его бессмысленный взгляд остановился на покойнице. Вдруг он стремглав выбежал в переднюю и остановился, не зная что делать.
Затем кой-кто подъехал, и, разумеется, в числе первых явился Цыбуля. Он сиял таким отвратительным здоровьем, он был так омерзительно доволен собою, усы у него были так подло нафабрены, голова так холопски напомажена, он с такою денщицкою самоуверенностью чмокнул руку баронессы и потом оглядел осовелыми
глазами присутствующих (после именинного обеда ему, очевидно, попало в голову), что я с трудом мог воздержаться…
Не зная, чем наполнить конец вечера (было только половина двенадцатого, а ужина у Грызуновых не полагалось), он с тоской обводил
глазами присутствующих, как бы вызывая охотников на состязание.
Неточные совпадения
Вот и померещилось, — еще бы ничего, если бы одному, а то именно всем, — что баран поднял голову, блудящие
глаза его ожили и засветились, и вмиг появившиеся черные щетинистые усы значительно заморгали на
присутствующих.
При этом известии обыкновенно наступала минута сосредоточенного молчания. Слово «набор» жужжало по зале, и
глаза всех
присутствующих инстинктивно устремлялись к столу, где сидели за вистом председатель казенной палаты и советник ревизского отделения и делали вид, что ничего не слышат. Но всем понятно было, что они не только слышат, но и мотают себе на ус. А прозорливый Погудин даже прозревал весь внутренний процесс, который происходил в это время в советнике ревизского отделения.
Бек-Агамалов сразу точно опомнился и сел. Он казался заметно сконфуженным за свой неистовый порыв, но его тонкие ноздри, из которых с шумом вылетало дыхание, раздувались и трепетали, а черные
глаза, обезображенные гневом, исподлобья, но с вызовом обводили
присутствующих.
— Прощай, матушка Ока!.. — сказал Глеб, бессильно опуская на грудь голову, но не отнимая тусклых
глаз своих от окна. — Прощай, кормилица… Пятьдесят лет кормила ты меня и семью мою… Благословенна вода твоя! Благословенны берега твои!.. Нам уж больше не видаться с тобой!.. Прощай и вы!.. — проговорил он, обращаясь к
присутствующим. — Прощай, жена!..
— Выходи! — кричал Федька, поворачивая во все стороны лицо свое, такое же красное, как волосы, и обводя
присутствующих мутными, пьяными
глазами.