Убитым, казалось, безысходным горем голосом начала рассказ Екатерина Петровна. Она описала ей свое падение в Грузине, выставив себя жертвой соблазна графа, свою жизнь за
последние семь лет, свою сиротскую, горькую долю.
Неточные совпадения
Девять лет прожила старушка в
семье Хомутовых и умерла, когда ее воспитаннице минуло семнадцать лет, подарив ей перед смертью свою библиотеку, кольцо из волос Шарлотты Корде, присланное покойной из Парижа ее двоюродным внуком, также погибшим или пропавшим без вести во время первой революции, что служило неистощимою темой для разговоров между ученицей и воспитательницей, причем
последняя описывала своего «brave petit fils» яркими красками безграничной любви.
В
семь часов утра, когда еще не успел рассеяться туман, он раздал
последние приказания маршалам.
В применении ко всякой другой девушке тогдашних дворянских
семей все эти рассуждения графа были бы совершенно правильны — каждая из них была бы счастлива судьбою жены всемогущего Аракчеева, и недаром все маменьки и дочки с злобным завистливым ропотом встретили весть о замужестве Наташи Хомутовой, но, увы, для этой
последней, воспитанницы m-lle Дюран, было мало наружного блеска, материального довольства, возможности исполнения дорогих капризов, ее стремления были иные, увы, неосуществимые.
За
последнее время, впрочем, на этом лице стала порой появляться редкая за истекшие
семь лет гостья — улыбка.
Последняя, несмотря на обрушившееся на нее страшное горе, не потеряла присутствия духа, и первою ее мыслью была мысль не о дочери, а о лежавшем перед ней тяжело раненном молодом человеке, пошедшем на смерть, защищая честь этой дочери, честь
семьи.
Обломов отдал хозяйке все деньги, оставленные ему братцем на прожиток, и она, месяца три-четыре, без памяти по-прежнему молола пудами кофе, толкла корицу, жарила телятину и индеек, и делала это до последнего дня, в который истратила
последние семь гривен и пришла к нему сказать, что у ней денег нет.
Никогда она не имела столько значения и влияния, как в
последние семь лет, в нашем губернском обществе, то есть вплоть до назначения к нам нашего теперешнего губернатора.
Он немного постарел в
последние семь лет; морщины, тонкие, как след иглы, кой-где пробороздили лоб его, щеки слегка впали, и волосы поредели, но бороды почти не прибавилось, и улыбка его осталась та же; и смех его, милый, внутренний, словно задыхающийся смех, остался тот же…
Неточные совпадения
Хлыст я употребил, во все наши
семь лет, всего только два раза (если не считать еще одного третьего случая, весьма, впрочем, двусмысленного): в первый раз — два месяца спустя после нашего брака, тотчас же по приезде в деревню, и вот теперешний
последний случай.
— Одиннадцать лет жила с ним. Венчаны. Тридцать
семь не живу. Встретимся где-нибудь — чужой. Перед
последней встречей девять лет не видала. Думала — умер. А он на Сухаревке, жуликов пирогами кормит. Эдакий-то… мастер, э-эх!
Я посмотрел тоже и
последнюю записочку Версилова в
семь строк — отказ от вызова.
После того Манила не раз подвергалась нападениям китайцев, даже японских пиратов, далее голландцев, которые завистливым оком заглянули и туда, наконец, англичан. Эти
последние, воюя с испанцами, напали, в 1762 году, и на Манилу и вконец разорили ее. Через год и
семь месяцев мир был заключен и колония возвращена Испании.
Она не только знает читать и писать, она знает по-французски, она, сирота, вероятно несущая в себе зародыши преступности, была воспитана в интеллигентной дворянской
семье и могла бы жить честным трудом; но она бросает своих благодетелей, предается своим страстям и для удовлетворения их поступает в дом терпимости, где выдается от других своих товарок своим образованием и, главное, как вы слышали здесь, господа присяжные заседатели, от ее хозяйки, умением влиять на посетителей тем таинственным, в
последнее время исследованным наукой, в особенности школой Шарко, свойством, известным под именем внушения.