Неточные совпадения
Для всякого непредубежденного исследователя это
письмо ясно показывает, что лично
император Николай Павлович хорошо понимал, что лишь благодаря железной руке графа Аракчеева, укрепившего дисциплину в войсках, последние были спасены от общей деморализации, частью внесенной в них теми отуманенными ложными французскими идеями головами, известными в истории под именем «декабристов».
Избалованное поклонением честолюбие не вынесло, и граф, желая напомнить о своем прежнем величии, напечатал в Берлине на французском языке
письма к нему
императора Александра I.
Письмо это
император Александр Павлович отправил для передачи лично
императору французов с тем самым флигель-адъютантом, который первый передал ему известие о вторжении неприятеля в пределы русской земли.
По странной исторической случайности, посол русского государя был задержан в неприятельском лагере и через несколько дней уже снова в Вильне, в том самом замке Кейстута и даже в том самом кабинете, откуда отправлял его русский
император, получил аудиенцию у
императора французов, который и вручил ему
письмо с дерзким и заносчивым ответом
императору Александру Павловичу, полное лживых обвинений и непомерных требований.
Взоры его машинально остановились на запечатанном пакете, форма и адрес которого обратили на себя его внимание: это было простое
письмо с надписью на английском языке: «
Императору одному». Слова эти были написаны беглым почерком, казалось, принадлежавшим руке женщины.
Император сломил печать и молча прочел
письмо, на котором был почтовый штемпель и потому оно естественно попало на стол, куда каждый день клали адресуемые
императору послания со всех концов мира.
После первых излияний скорби великий князь Константин Павлович прочел брату подробное донесение о кончине
императора Александра Павловича, составленное в присутствии императрицы Елизаветы Алексеевны князем Волконским и бароном Дибичем. Он прочел ему также два официальных
письма, адресованных ему обоими этими лицами, чтобы известить его об упразднении трона и просить его занять этот трон. Он вручил ему и другое конфиденциальное
письмо, которое князь Волконский просил держать в секрете.
Это
письмо, не дошедшее до нас, кажется, имело целью предупредить великого князя Николая Павловича, что усопший
император перед смертью не сказал и не написал ничего относительно какого-либо изменения в порядке престолонаследования, так как князь Волконский, вероятно, знал, что Александр I несколько лет тому назад занят был необходимостью самому назначить себе преемника.
Он вошел затем в подробности насчет причины своего отречения и представил копию с
письма, написанного им в январе 1822 года
императору Александру и рескрипт, адресованный ему
императором от 2 (14) февраля того же года, которым принималось и утверждалось его отречение от российского престола.
В тот самый день, когда в Варшаву пришло известие о смерти
императора Александра Павловича, в Петербург прибыли из Таганрога
письма, извещавшие об его опасной болезни.
Николай Павлович почувствовал, что у него подкашиваются ноги и поспешил сесть, чтобы не упасть. Глаза его застилали слезы, и он едва мог прочесть
письма, в которых князь Волконский и барон Дибич отдавали подробный отчет о болезни
императора, не скрывая, что врачи не надеялись более спасти его, если только не совершится чудо. Волконский, впрочем, в конце
письма намекал, что, может быть, не вся надежда потеряна.
Слухи о болезни
императора распространились в городе и произвели всеобщую горесть. Народ толпами стремился в храмы молиться, но когда узнали, что в Зимнем дворце было совершено благодарственное молебствие, и что утром было получено из Таганрога от императрицы Елизаветы Алексеевны
письмо, то из этого заключили, что
император находится вне опасности.
В Варшаву были отправлены адъютанты Лазарев и Опочинин, чтобы дать отчет Константину Павловичу обо всем совершившемся в Петербурге. Великий князь Николай послал, кроме того, своему брату — новому
императору —
письмо с изъявлением верноподданнических чувств.
Великий князь спросил полковника, знает ли он содержание пакета. Барон Фридерикс отвечал, что совсем не знает его, но что имеет приказание передать
письмо в его руки в случае, если
императора еще нет в Петербурге; он присовокупил, что такая же депеша послана в Варшаву.
Николай Павлович колебался распечатать ли
письмо, адресованное
императору, но заставив повторить себе точные инструкции, данные Дибичем своему посланному, сломал печать, так как дело могло касаться благосостояния государства.
Генерал-губернатор лично объявил собранию о содержании
письма графа Милорадовича, а обер-прокурор предложил заготовленное заранее определение о принесении присяги
императору Константину.
Неточные совпадения
О, с Версиловым я, например, скорее бы заговорил о зоологии или о римских
императорах, чем, например, об ней или об той, например, важнейшей строчке в
письме его к ней, где он уведомлял ее, что «документ не сожжен, а жив и явится», — строчке, о которой я немедленно начал про себя опять думать, только что успел опомниться и прийти в рассудок после горячки.
Из канцелярии Сената Нехлюдов поехал в комиссию прошений к имевшему в ней влияние чиновнику барону Воробьеву, занимавшему великолепное помещение в казенном доме. Швейцар и лакей объявили строго Нехлюдову, что видеть барона нельзя помимо приемных дней, что он нынче у государя
императора, а завтра опять доклад. Нехлюдов передал
письмо и поехал к сенатору Вольфу.
Когда мой отец взошел, Наполеон взял запечатанное
письмо, лежавшее на столе, подал ему и сказал, откланиваясь: «Я полагаюсь на ваше честное слово». На конверте было написано: «A mon frère l'Empereur Alexandre». [Брату моему
императору Александру (фр.).]
— Возьметесь ли вы доставить
императору письмо от меня? на этом условии я велю вам дать пропуск со всеми вашими.
Но виновный был нужен для мести нежного старика, он бросил дела всей империи и прискакал в Грузино. Середь пыток и крови, середь стона и предсмертных криков Аракчеев, повязанный окровавленным платком, снятым с трупа наложницы, писал к Александру чувствительные
письма, и Александр отвечал ему: «Приезжай отдохнуть на груди твоего друга от твоего несчастия». Должно быть, баронет Виллие был прав, что у
императора перед смертью вода разлилась в мозгу.