Неточные совпадения
По окончании курса он был сперва учителем математики в
том же шляхетском корпусе, но вскоре по вызову великого князя Павла Петровича, в числе лучших офицеров, был отправлен на службу в гатчинскую артиллерию, где Алексеем Андреевичем и сделан был первый шаг к быстрому возвышению. Вот как рассказывают об этом, и, надо сказать, не без злорадства, современники будущего графа, либералы
конца восемнадцатого века — водились они и тогда.
По воскресеньям же Крестовский остров делался центром сборища всего немецкого петербургского населения, часть которого угощалась в обширном деревянном трактире, находившемся на берегу, совершенно напротив Зиновьевской дачи, где был перевоз от
конца Зеленой улицы, так как в
те времена о Крестовском мосте и помину не было.
В один светлый петербургский вечер в июне месяце 1805 года, множество яликов и ялботов реяло по Неве от пристани в
конце Зеленой улицы к
той пристани, которая была на Крестовском острове, насупротив Зиновьевой дачи, почти на
том самом месте, где теперь тянется длинный деревянный Крестовский мост.
— О себе? Да что же мне о себе думать-то, разве я своя, я твоя, благодетель мой, до
конца живота твоя, что захочешь ты,
то с верной холопкой сделаешь, захочешь — при себе оставишь, а захочешь — на двор с Мишей выкинешь или, может, одну — твоя воля графская, а мне чего же о себе думать.
В
конце концов восторженные, огненные речи друга возымели свое действие на Николая Павловича; в нем проснулся
тот русский богатырь-солдат, который скрыт под тонким мундиром всякого честного офицера, и он с воодушевлением стал рисовать Андрею Павловичу картины их будущей бивачной жизни, заранее предвкушая сладость несомненной победы над «общеевропейским врагом», «палачом свободы», «насадителем военной тирании» Наполеоном, этим воплощенным зверем Апокалипсиса.
Эта отвратительная сцена, могущая найти себе оправдание лишь в
той мучительной сердечной боли, какую должен был испытать при обнаруженных изменах покойной, почти, за последнее время, боготворимой им женщины, граф Алексей Андреевич, этот «жестокосердный идеалист», каким он остался до
конца своей жизни, казалось, утешила эту боль, а его самого примирила с жизнью.
Оставьте мне только, Настасья Федоровна, возможность послужить вам до
конца дней моих, может, пригожусь я вам не раз — распоряжайтесь мной, как верным рабом вашим, да и этим я едва ли отплачу вам за
то счастье, которое вы дали мне.
Наконец, ему дано было одно поручение в Петербурге, которое он исполнил, но которое на всю остальную жизнь отравило его душевный покой — он не мог видеть равнодушную Минкину, давшую ему такое, по его мнению, гнусное поручение, и измыслил способ удалиться из Грузина,
тем более, что как бы стал предчувствовать скорый
конец власти в Грузине и его, теперь ненавистной ему повелительницы.
Возмущенный наглым поступком
того, кого он еще так недавно называл своим другом, государь остался, однако, до
конца бала.
Граф Алексей Андреевич Аракчеев с
конца ноября 1825 года,
то есть с
того времени, когда в Петербурге было получено известие о смерти императора Александра Павловича, находился почти безвыездно в Петербурге.
Карп Карпович просматривал книги, и хотя по книгам все, отчеты были верны, исправно подведены итоги и всякие
концы; плутней были припрятаны, но всегда находилось что-нибудь, дабы придраться к старосте с
тем, чтобы его посечь. Тит, выезжая еще из тамбовской вотчины, знал уже, что его посекут; но ведь на это барская воля. Барская же воля в этом случае основывалась не на уликах в плутовстве, а в убеждении, что староста Тит уже непременно плутует, а потому надобно его поучить на будущее время.
Происходило это не потому, что она держала открытым свой дом, любила гостей и сама была отзывчива на приглашения. Напротив, Погорелова жила очень уединенно, была домоседкой и кроме церковных служб по воскресным и праздничным дням, не посещала никого, а между
тем, со всех
концов Москвы приезжали к ней, но приезжали поодиночке, хотя всегда встречали истинно русское хлебосольство.
В
конце ноября 1830 года фон Зееманы ждали из Тихвина Наталью Федоровну Аракчееву, обещавшую приехать, как мы уже знаем, на долгую побывку. Извещенные письмом о времени ее выезда, они ждали ее с нетерпением,
тем более, что за несколько дней перед этим случилось обстоятельство, положительно ошеломившее фон Зееманов, Зарудина и Кудрина.
Графиня слушала с непрерывным вниманием, и эта искренняя исповедь подруги произвела на нее тяжелое впечатление. В ее чудных глазах, с любовным состраданием глядевших на Екатерину Петровну,
то и дело блестели крупные слезы. К
концу рассказа они смочили все ее еще красивое лицо.
Между
тем, как Николай Иванович с истинным героизмом ходил по площади, от поселян к резерву и обратно, уговаривая их восстановить спокойствие и тишину, некоторые из злодеев, отойдя к стороне, стали сговариваться к
концу дня положить и Панаева.
Неточные совпадения
Не только не гнушалися // Крестьяне Божьим странником, // А спорили о
том, // Кто первый приютит его, // Пока их спорам Ляпушкин //
Конца не положил: // «Эй! бабы! выносите-ка // Иконы!» Бабы вынесли;
Митрофан. Да!
того и смотри, что от дядюшки таска; а там с его кулаков да за Часослов. Нет, так я, спасибо, уж один
конец с собою!
Дело в
том, что она продолжала сидеть в клетке на площади, и глуповцам в сладость было, в часы досуга, приходить дразнить ее, так как она остервенялась при этом неслыханно, в особенности же когда к ее телу прикасались
концами раскаленных железных прутьев.
— Валом валит солдат! — говорили глуповцы, и казалось им, что это люди какие-то особенные, что они самой природой созданы для
того, чтоб ходить без
конца, ходить по всем направлениям. Что они спускаются с одной плоской возвышенности для
того, чтобы лезть на другую плоскую возвышенность, переходят через один мост для
того, чтобы перейти вслед за
тем через другой мост. И еще мост, и еще плоская возвышенность, и еще, и еще…