Вспомним и позднейшее
изображение князя Игоря в «Слове», мало подвергшемся книжной порче: и он, подобно древним князьям, является храбрым и деятельным; он сам идет во главе своего войска в чужую землю, чтобы отомстить врагам за обиду земли Русской; он не смущается пред опасностями и говорит: «Лучше потяту быти, неже полонену быти…» Не таким является Владимир в наших народных сказаниях.
Через несколько дней, при утверждении доклада о наградах за очаковский штурм, государыня приказала выбить медаль с
изображением князя и пожаловала ему, «в доказательство своей справедливости к благоразумному предводительствованию им екатеринославской армией», фельдмаршальский жезл, украшенный лаврами и алмазами, и золотую шпагу, тоже с алмазами и с надписью: «командующему екатеринославскою сухопутною и морскою силою, успехами увенчанному».
Неточные совпадения
Каким совершенством казалось мне
изображение последнего, то есть
князя Мстиславского!
Того примиряющего, разрешающего начала, которое так могуче действует в искусстве, ставя перед вами полного человека и заставляя проглядывать его человеческую природу сквозь все наплывные мерзости, — этого начала нет никаких следов в
изображении личности
князя.
Это
изображение, или, как называли предки наши: «царевна, на иконе писанная», было прислано в Москву папою Павлом II тогда, как шло сватовство великого
князя за дочь Палеолога.
В следующем, полукруглом зале находилось
изображение римских императоров Иосифа и Леопольда и бюст
князя Потемкина-Таврического.
Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с
изображением генеалогического дерева
князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно-сделанным (видимо, рукою домашнего живописца)
изображением владетельного
князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских.