Неточные совпадения
Выросшая среди походной жизни родителей,
почти без подруг, она и этим обыкновенным для других способом не могла
узнать многое из того, что делает в наше время, даже часто преждевременно, из ребенка женщину.
— В добрый час ты попал, таких часов у него раз, чай, лет в десять бывает… рад за тебя, рад, хотя многих людей
знаю, которые фаворитами его быть за бесчестие
почитают и по-моему правильно.
Талечка имела возможность, притворяясь тоже слушающею, хотя и
знала все эти рассказы
почти наизусть, привести постепенно в порядок свои расходившиеся нервы.
— Нет, воля тут, ваше сиятельство, не графская, а ваша! — низко наклонив голову,
почти прошептала Настасья. — Коли вам я во всем открылась, значит, вашу волю мне и
знать желательно, потому, коли
узнает его сиятельство, что все я вам поведала, со света сживет меня, и сбежать мне куда сподручнее. Без вашей воли да без слова вашего, что все, что я здесь вам ни говорила, в четырех стенах останется, я не жилица здесь, ваше сиятельство!
С первого взгляда, впрочем, было довольно трудно
узнать в этом статном, белокуром красавце, с мужественным энергичным лицом, того тщедушного блондина,
почти мальчика, каким семь лет тому назад мы
знали юнкера фон Зеемана.
— Не служба, а жизнь. Кто не
знает графа, этого жестокого и жесткого человека, у которого нет сердца, который не оценивает трудов своих подчиненных, не уважает даже человеческих их прав, — с горячностью произнес Петр Валерианович,
почти до слова повторяя все то, что он несколько дней тому назад говорил своей матери.
Узнали только, что он велел отслужить в своей дворцовой церкви заупокойную обедню по императору Александру, но эта обедня не сопровождалась благодарственным молебном в
честь нового императора.
Духовенство было вызвано в Успенский собор на молебен, обыкновенно совершаемый 30 ноября в
честь святого Андрея Первозванного, а генерал-губернатор обещал о решении сената дать
знать архиепископу в 11 часов утра в Чудов монастырь.
Татьяна Борисовна не
знала, что ее тетка Настасья Минкина собственным умом дошла до
почти подобной же сцены, которую она, как припомнит читатель, проделала с Егором Егоровичем Воскресенским.
Граф через Федора Карловича фон Фрикена предложил врачу новгородоского госпиталя, Ивану Ивановичу Азиатову, которого граф Алексей Андреевич
знал ранее и часто у него пользовался, и даже был крестным отцом его сына, занять место Орлицкого, но тот уклонился и просил поблагодарить графа за оказанную
честь.
— Кого, Хвостову? Я ее не имею
чести знать…
Посмотрите, вот нас двое умных людей; мы знаем заранее, что обо всем можно спорить до бесконечности, и потому не спорим; мы
знаем почти все сокровенные мысли друг друга; одно слово — для нас целая история; видим зерно каждого нашего чувства сквозь тройную оболочку.
В новых литературах, там, где не было древних форм, признавал только одну высокую поэзию, а тривиального, вседневного не любил; любил Данте, Мильтона, усиливался прочесть Клопштока — и не мог. Шекспиру удивлялся, но не любил его; любил Гете, но не романтика Гете, а классика, наслаждался римскими элегиями и путешествиями по Италии больше, нежели Фаустом, Вильгельма Мейстера не признавал, но
знал почти наизусть Прометея и Тасса.
На поверку оказалось, что Замараев действительно
знал почти все, что делалось в Заполье, и мучился, что «новые народы» оберут всех и вся, — мучился не из сожаления к тем, которых оберут, а только потому, что сам не мог принять деятельного участия в этом обирании. Он знал даже подробности готовившегося похода Стабровского против других винокуров и по-своему одобрял.
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая
честь вам, да все,
знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Да объяви всем, чтоб
знали: что вот, дискать, какую
честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете еще не было, что может все сделать, все, все, все!
Анна Андреевна.
Знаешь ли ты, какой
чести удостаивает нас Иван Александрович? Он просит руки нашей дочери.
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего не
знаешь и не в свое дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак не смеем надеяться на такую
честь», — он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна, не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать моим чувствам, не то я смертью окончу жизнь свою».
Правдин. А кого он невзлюбит, тот дурной человек. (К Софье.) Я и сам имею
честь знать вашего дядюшку. А, сверх того, от многих слышал об нем то, что вселило в душу мою истинное к нему почтение. Что называют в нем угрюмостью, грубостью, то есть одно действие его прямодушия. Отроду язык его не говорил да, когда душа его чувствовала нет.