Неточные совпадения
Если личность Андрея Андреевича так ложится под тип необъятного числа русских дворян старого времени, постепенно исчезающий на наших
глазах, то личность жены его, Елизаветы Андреевны,
была более замечательна.
Талечка — таково, как мы знаем,
было ее домашнее прозвище —
была ростом ниже среднего, но грациозная и пропорционально сложенная, она казалась рано развившимся прелестным ребенком, чему еще более способствовал удивленно-наивный взгляд ее серых
глаз.
Это
был высокий, худощавый старик, с гладко выбритым выразительным лицом и начесанными на виски редкими седыми волосами. Только взгляд его узко разрезанных
глаз производил неприятное впечатление своею тусклостью и неопределенностью выражения. Если справедливо, что
глаза есть зеркало души, то в
глазах Павла Кирилловича ее не
было видно. Вообще это
был человек, который даже для близких к нему людей, не исключая и его единственного сына, всегда оставался загадкой.
Записка, бывшая в руке Талечки, очутилась у Андрея Павловича. Это случилось так неожиданно для нее, что вся кровь бросилась ей в голову и даже слезы навернулись на ее
глазах. Последние так умоляюще посмотрели на Кудрина, в них
было столько красноречивой мольбы, что он ответил в конец сконфуженной девушке добродушной улыбкой и взглядом, которым очень выразительно повел в сторону Зарудина.
Он чуть
было не рассказал отцу историю с запиской и о назначенном свидании, но какое-то внутреннее чувство удержало его. Он один должен
быть судьей ее — его разрушенного идеала! Зачем вмешивать в эту историю других, хотя бы родного отца. Он сам ей в
глаза скажет, как он смотрит на подобный ее поступок.
Она несколько раз принималась плакать, так что
глаза ее
были красны от слез, несколько раз хотела бежать к Хомутовым, чтобы остановить Талечку от объяснения с Зарудиным, начинала два раза писать ей письмо, но ни одно не окончив рвала на мелкие кусочки. Наконец, решила, что
будь, что
будет и с сердечным трепетом стала ожидать обещанного прихода подруги.
«Наверное влюбилась, девушка, в самой что ни на
есть поре, надо за ней
глаз да
глаз теперь, — рассуждала сама с собой Мавра Сергеевна. — Но в кого?»
Когда мать Екатерины Петровны позвала их
пить чай, они обе казались покойными и лишь краснота
глаз выдавала, что между ними произошло нечто, заставившее их плакать.
Кудрин весь вспыхнул, его
глаза загорелись, видно
было, что его приятель задел его слабую струну.
Наталья Федоровна тоже часто задумывалась о причинах совершенного непосещения их дома молодым Зарудиным, но вместе с тем и
была довольна этим обстоятельством: ей казалось, что время даст ей большую силу отказаться от любимого человека, когда он сделает ей предложение, в чем она не сомневалась и что подтверждалось в ее
глазах сравнительно частыми посещениями старика Зарудина, их таинственными переговорами с отцом и матерью, и странными взглядами, бросаемыми на нее этими последними.
Молчаливая, задумчивая, ходила она из угла в угол по своей комнате, или по целым часам сидела за книгой, видимо, не читая ее, но лишь уставившись
глазами в страницу: мысли ее
были далеко.
Граф бросил
было на него грозный взгляд своих тусклых
глаз, но этот взгляд встретился с глядевшими на него с мольбой
глазами Талечки.
Тем приятнее
был поражен
глаз, когда вдали на повороте Волхова начинали показываться и обрисовываться грузинские постройки.
В описываемое нами время в селе Грузине царил образцовый порядок — там сам граф входил положительно во все, и кроме того, за всеми глядел зоркий
глаз графской экономки Настасьи Федоровны Минкиной. На улицах села
была необыкновенная чистота, не видно
было ни сору, ни обычного в деревнях навозу, каждый крестьянин обязан
был следить за чистотой около своей избы, под опасением штрафа или даже более строгого наказания.
Ей в то время, когда Алексей Андреевич купил ее,
было всего шестнадцать лет и она находилась в полном расцвете своей красоты. Ее черные как смоль волосы, черные
глаза, полные страсти и огня, смуглый цвет лица, на котором играл яркий румянец, ее гренадерский рост и дебелость вскоре совсем очаровали слабого до женской красоты Аракчеева.
— Нельзя сказать, чтобы она
была из лица больно красовита, а смуглая такая из себя, быстроглазая,
глаза большие, черные
были, как у цыганки, больше проворством и расторопностью брала.
Тогда и брак ее с Аракчеевым получал в его
глазах иную окраску, являясь самопожертвованием восторженной идеалистки,
быть может, направленной на этот путь постороннею волею — волею ее родителей.
На портрете
была изображена красивая полная шатенка, с необычайно добрым выражением карих
глаз, и с чуть заметными складочками у красивых губ, указывающих на сильную волю — это
была покойная мать Николая Павловича Зарудина, умершая, когда он еще
был в корпусе, но память о которой
была жива в его душе, и он с особою ясностью именно теперь припомнил ее мягкий грудной голос, похожий на голос Талечки, и ее нежную, теплую, ласкающую руку.
— Странный взгляд… — начал
было Кудрин, но вдруг замолк и опустил
глаза, честно и прямо устремленные на друга.
Русские батальоны, не поддержанные никаким резервом, атакованные с боку, когда они шли в атаку с фронта,
были отброшены на склоны возвышенности на
глазах самого императора, удивленного и опечаленного непредвиденной катастрофой.
Восковая свеча, стоявшая на маленьком высоком шкапчике у изголовья кровати, освещала лицо аракчеевской экономки, и это лицо, с хитрыми прекрасными
глазами, казалось вылитым из светлой бронзы, и если бы не яркий румянец на смуглых щеках, да не равномерно колыхавшаяся высокая грудь лежавшей, ее можно
было принять за прекрасно исполненную статую.
Во второй или третий приезд графа в его вотчину, позднею ночью Воскресенский
был разбужен пришедшей в аптеку грузинской крестьянкой, просившей лекарства для своего внезапно заболевшего мужа, у которого, по ее словам, «подвело животики». Егор Егорович, внимательно расспросив бабу о симптомах болезни, стал приготовлять лекарство, когда дверь аптеки снова отворилась и в нее вошел какой-то, по-видимому, прохожий, в длинном тулупе, в глубоко надвинутой на голове шапке и темно-синих очках, скрывавших
глаза.
— Что же со мной-то
будет? Что же его сиятельство меня-то, как негодную собаку, за дверь на мороз! А хороша она, молода? — вдруг остановилась она перед Воскресенским, следившим за ней недобрыми
глазами.
У нее не
было времени сосредоточиться, задуматься не только над пестрой волной новых лиц, хлынувших на нее, но даже над своим собственным мужем, которого она видела только за обедом или перед сном, и даже в первом случае очень редко с
глазу на
глаз, так как почти ежедневно за столом являлся Петр Андреевич Клейнмихель и еще несколько приглашенных.
В силу этого-то граф плотоядными
глазами стал поглядывать на Екатерину Петровну Бахметьеву, но достижение цели в этом случае
было сопряжено с риском светского скандала, чего граф боялся, как огня, а там, а Грузине, жила красавица Настасья, полная здоровья и страсти и он, граф, променял ее на эту, сравнительно тщедушную женшину с почти восковым, прозрачным цветом лица, «святыми», как стал насмешливо называть Алексей Андреевич,
глазами, далеко не сулящими утолить жажду плотских наслаждений — таковой вскоре после свадьбы сделалась Наталья Федоровна.
Наталья Федоровна лежала в своем роскошно меблированном будуаре и дремала. Быстрый и шумный приход мужа заставил ее встрепенуться. Она открыла
глаза и удивилась необычайному выражению его лица: он
был весь красный,
глаза как-то особенно горели…
Алексей Андреевич, освоившись с полумраком комнаты, различил теперь вполне черты лица своей домоправительницы. Ему показалось, что она на самом деле похудела, хотя это не уменьшало ее красоты, а мягкий свет лампад, полуосвещая ее лицо с горевшим лихорадочным огнем, устремленными на графа
глазами, придавал этой красоте нечто фантастическое, одеяло
было наполовину откинуто и высокая грудь колыхалась под тонкою тканью рубашки.
Она опомнилась, но
было уже поздно, да и страсть взяла свое, она привязалась к своему любовнику со всею силою пробужденной им в ней чисто животной страстью. Она стала его верной рабой, его верной собакой, смотрящей в
глаза. Такую чувственную любовь умеют пробуждать в женщинах одни мерзавцы.
19 сентября, графиня Наталья Федоровна проснулась довольно рано, но медлила с туалетом и выходом и даже приказала подать себе отдельно утренний чай, а затем и завтрак. Ей хотелось
побыть одной в это утро, а главное, с каким-то странным чувством брезгливости она отдаляла встречу с
глазу на
глаз с мужем и подругой.
Когда могила
была засыпана, граф подал руку Наталье Федоровне и повел ее к карете. Садясь в нее, она обернулась, чтобы посмотреть на рыдающую мать, поддерживаемую под руки двумя незнакомыми ей генералами, и вдруг перед ней мелькнуло знакомое, но страшно исхудавшее и побледневшее лицо Николая Павловича Зарудина. В смущенно брошенном на нее украдкой взгляде его прекрасных
глаз она прочла всю силу сохранившейся в его сердце любви к ней, связанной навеки с другим, почти ненавистным ей человеком.
«
Быть может, это… за него!» — мелькало в ее голове, и ей невольно вспоминался бледный, исхудалый Зарудин, с устремленным на нее полным беззаветной любви взглядом глубоких
глаз.
Письмо
было сложено так, что первое, что бросилось в
глаза Наталье Федоровне,
была подпись...
Набожно склонилась она перед свежим могильным холмом и устремила полные слез прекрасные
глаза на этот клочок земли, под которым
был скрыт дорогой для нее человек.
Как в Петербурге, так и там, он
был строг и взыскателен по службе, точно также не извинял ни одного упущения и беспорядка, где бы он ни появлялся, и всякая вина
была в его
глазах виною неизвинительною.
— После смерти матери ты выдашь мне верящее письмо на управление всеми своими делами и домом, и имением, квартиру нашу мы разделим, и я займу заднюю половину, мы с тобой, таким образом, не
будем расставаться, в
глазах же света
будет весьма естественно, что ты как девушка не можешь жить одна и пригласила к себе своего ближайшего родственника.
Все сказанное им о состоянии здоровья старухи Бахметьевой оказалось вполне справедливым. Мавра Сергеевна
была совершенно без памяти, она поводила вокруг себя бессознательным взглядом своих полузакрытых
глаз и слабо стонала.
В долгу, как в шелку, он вечно нуждался в деньгах, кредит же почти исчез после того, как он принужден
был снять военный мундир, имевший большое значение в
глазах и поставщиков, и ростовщиков того времени. Бесконтрольное и безотчетное распоряжение хотя и незначительным состоянием его кузины
было ему на руку; он, что называется, оперился и пошел чертить, так что домой не появлялся подчас по нескольку дней.
— Приворожи, говорит, бабушка, век твоим холопом
буду, совсем я по ней измаялся, да и по лицу видно, исхудал,
глаза горят, как уголья; я ему, грешным делом, давала снадобья, да не помогают, вишь, потому все туча тучей ходит.
Нагорелая сальная свеча освещала его опухшее лицо и какие-то посоловелые, остановившиеся безжизненные
глаза, устремленные в раскрытую испещренную рядом цифр страницу большой книги, лежавшей рядом со счетами на столе, под которым
был привинчен железный сундук.
«Ишь присосалась, не оторвешь ничем, — рассуждала она сама с собою о Наталье Федоровне, — хоть плюй в
глаза, она все
будет говорить: „Божья роса“. Но погоди… я тебя доеду…»
— Подлая, гнусная сплетня, и я, и Наталья Федоровна можем смело смотреть в
глаза всем честным людям… при том же, не нынче-завтра, она
будет разведена с графом формально…
В описываемое нами время это уже
была не та стройненькая, смуглая хорошенькая девочка, какою мы знали ее семь лет тому назад, а вполне и роскошно развившаяся девушка с черной как смоль косою, с матовым цветом лица, с ярким румянцем на щеках, покрытых нежным пушком, но с прежними красиво разрезанными глубокими темно-коричневыми
глазами, полузакрытыми длинными ресницами и украшенными дугами соболиных бровей.
Это
было, впрочем, делом одного мгновения. Она снова прочла в
глазах Николая Павловича, неотводно устремленных на нее, ту немую мольбу, которая заставила ее продолжить с ним свидание в церкви святого Лазаря семь лет тому назад. Она прочла в этих
глазах, как и тогда, и то, что он никогда не заикнется ей о своей любви и не покажет ей, что знает о ее сочувствии ему.
На постоянно как бы с окаменелым выражением лице Алексея Андреевича невозможно
было прочесть никакого впечатления от читаемых строк, только в конце чтения углы его губ судорожно передернулись и густые брови сдвинулись и нависли над орбитами
глаз, как бы под гнетом внезапно появившейся мысли.
Только по впалым и бледным щекам ее, да по большим голубым
глазам, полным безотрадной грусти,
было заметно, что она, при всей твердости духа, не в силах
была сносить тиранства Настасьи.
Сам я мозолить вам
глаза с непрошенными услугами не
буду, а когда надо
будет, только кликните…
Петру Федоровичу не пришлось долго ждать, чтобы убедиться, что он этим путем избег действительно серьезной опасности — прошедшие перед его
глазами за несколько лет грузинские драмы, включая сюда трагическую смерть управляющего Егора Егоровича, драмы, в которых ему не раз приходилось
быть не только молчаливым свидетелем, но и активным участником, по призыву Настасьи Федоровны, памятовавшей его слова в одно из последних, их свиданий во флигеле.
Напрасно представлял он себе, что среди других его поступков этот последний
был каплей в море, но перед его духовным взглядом неотступно стояло молодое испуганное лицо, обрамленное, как бы сиянием, золотистыми волосами, и умоляющим взглядом испуганных, прекрасных
глаз проникало в его душу. Разбойник
был влюблен в свою жертву.
Ее ненаглядный Петя, статный, красивый, с темно-каштановыми волосами, с правильными чертами лица и глубоким и умным взглядом темно-карих
глаз, живой портрет ее покойного мужа,
был ее кумиром, хотя властная женщина не давала никогда этого чувствовать своему первенцу-любимцу.
За это время Петр Валерианович Хвостов получил для соображения все письменные и словесные наставления и усердно принялся за их всестороннее изучение. Так как порученная ему постройка находилась, как мы уже знаем, близехонько от Грузина, то он догадывался о цели такого распоряжения и приготовился к борьбе со всякою случайностью, приготовился
быть всегда начеку и настороже под зорким
глазом самого графа Аракчеева.