Неточные совпадения
— Но я все-таки доволен, что удержал тебя от самоубийства, если жизнь, на самом
деле, не представляет для тебя ничего в будущем, то кто же тебе мешает искать
смерти, но не бесполезной, здесь, в кабинете, где пуля разбила бы тебе голову точно так же, как разбила твоего гипсового Аполлона, а там, где твоя
смерть может послужить примером для других, может одушевить солдат и решить битву, от которой зависят судьбы народов.
— Жить ли мне здесь или сбежать тайком, так как волею граф не выпустит, сегодня еще сказал мне, что не расстанется со мной до
смерти, боюсь, и коли сбегу я, на
дне морском сыщет, власти-то ему не занимать стать.
Наталье Федоровне все это было безразлично. Потрясенная до глубины души
смертью отца, для нее почти неожиданной, хотя за несколько
дней доктора очень прозрачно намекнули на бессилие науки и близость роковой развязки, она не обратила внимание на такое поспешное удаление ее горничной из Грузина, что, впрочем, объяснилось и тем, что до 1 октября — срок, назначенный самим графом для переезда в город, — было недалеко.
— После
смерти матери ты выдашь мне верящее письмо на управление всеми своими
делами и домом, и имением, квартиру нашу мы
разделим, и я займу заднюю половину, мы с тобой, таким образом, не будем расставаться, в глазах же света будет весьма естественно, что ты как девушка не можешь жить одна и пригласила к себе своего ближайшего родственника.
Это были два полученные им третьего
дня полицейские уведомления: первое об отлучившейся из своего дома девице из дворян Екатерине Петровне Бахметьевой, оставившей записку о том, чтобы никого не винить в ее
смерти, и второе — о найденном около одной из прорубей реки Невы верхнем женском платье, признанном слугами Бахметьевой за принадлежащее этой последней.
«Я одной
смерти себе желаю, а потому и
делами никакими не имею сил и соображения заниматься… Не знаю куда сиротскую голову преклонить, но уеду отсюда».
Петр Андреевич хорошо понимал, что
смерть Настасьи Минкиной поразила графа Аракчеева не как утрата любимой женщины, а как гибель верного испытанного друга, быть может, погибшего по проискам его личных врагов; граф шел еще далее и был убежден, что это
дело врагов России, желавших лишить его «ангела хранителя», подготовляя этим и его собственную гибель.
Смерть мужа не поразила Ольгу Николаевну своею неожиданностью — он уже с год, как был прикован к постели, и месяца три его
смерти ожидали со
дня на
день — и не внесла какое-либо изменение в домашний режим, так как не только во время тяжкой болезни Валериана Павловича, но и ранее, с первого
дня их брака, Ольга Николаевна была в доме единственной полновластной хозяйкой, слову которой безусловно повиновались все домашние, начиная с самого хозяина дома и кончая последним «казачком» их многочисленной дворни.
Петр Валерианович находился в Москве, в долгосрочном отпуску, по причине со
дня на
день, как мы уже сказали, ожидаемой кончины его отца. Через шесть недель после его
смерти, ему надо было возвратиться к месту своего служения, а потому первая забота Ольги Николаевны была выхлопотать для него перевод в полки, расположенные ближе к Москве.
На другой
день он отправил посланного с письмом к графу Алексею Андреевичу. Он писал, что
смерть Настасьи Федоровны так его расстроила, что он захворал, а потому и не может приехать. Ему не хотелось видеть ненавистной ему женщины даже мертвой.
Красивая внешность, соединенная с дымкой романической таинственности, окутывавшей прошлое Зыбина и послужившей поводом для московских сплетниц к всевозможным рассказам о любви к нему какой-то высокопоставленной дамы из высшего петербургского круга, ее измене, трагической
смерти, и призраке этой дамы, преследовавшем Зыбина по ночам, так что он изменил совершенно режим своей жизни и
день превращал в ночь и наоборот — сделали то, что молоденькая, впечатлительная, романически настроенная девушка влюбилась в красивого брюнета, в глазах которого, на самом
деле, было нечто демоническое.
В тот самый
день, когда в Варшаву пришло известие о
смерти императора Александра Павловича, в Петербург прибыли из Таганрога письма, извещавшие об его опасной болезни.
За несколько
дней до своей
смерти, покойный император, которому, как мы уже сказали, было известно положение
дел, приказал произвести несколько арестов. Начальнику казачьего полка Николаеву поручено было арестовать Вадковского, отставного офицера, который оказывал важное влияние на офицеров — своих прежних товарищей.
«Восемнадцать лет — это целая жизнь! — проносилось в ее уме. — Да, несомненно, для нее это более, чем жизнь, это медленная
смерть… Ее жизнь…» — Наталья Федоровна горько улыбнулась. Эта жизнь окончилась в тот
день, когда она в кабинете своего покойного отца дала слово графу Алексею Андреевичу Аракчееву быть его женой, момент, который ей пришел на память, когда она поняла внутренний смысл бессвязного бреда больного Хрущева.
Похороны Марьи Валерьяновны Зыбиной состоялись на четвертый
день после такой неожиданной, несмотря на плохое состояние ее здоровья и такой своеобразной ее
смерти.
Денежные обстоятельства Евгения Николаевича в описываемое нами время были из очень тонких. Помощь богатой тещи ускользнула от него окончательно со
смертью его жены, а потому он вспомнил о нескольких десятках тысяч франков, помещенных во французском банке на воспитание сына, и решил взять их для поправление своих
дел, а сына отдать в один из московских пансионов.
Спасенный положительно чудом, не только от
смерти, но даже от серьезных оскорблений находившийся у самого кратера народного безумия, Василий Васильевич Хрущев только тогда, когда опасность окончательно миновала и его жизнь и служба вошла в обычную колею, ясно и определенно понял, что в течение десяти
дней его жизнь каждую минуту висела на волоске.
Судьба, видимо,
разделяла его мнение, что он недостаточно наказан — она готовила ему удар, горший и мучительнейший, нежели
смерть от руки разъяренных бунтовщиков.
Это было в тот же
день, когда у ней был посланный из Москвы, сообщивший ей о загадочном исчезновении Зои Никитишны Хвостовой и внезапной
смерти ее мужа, пораженного этим исчезновением.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего не знаешь и не в свое
дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна, не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать моим чувствам, не то я
смертью окончу жизнь свою».
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За
дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До
смерти не избыть!
Страдания, равномерно увеличиваясь, делали свое
дело и приготовляли его к
смерти.
Доктор и доктора говорили, что это была родильная горячка, в которой из ста было 99 шансов, что кончится
смертью. Весь
день был жар, бред и беспамятство. К полночи больная лежала без чувств и почти без пульса.
Рана Вронского была опасна, хотя она и миновала сердце. И несколько
дней он находился между жизнью и
смертью. Когда в первый раз он был в состоянии говорить, одна Варя, жена брата, была в его комнате.