Зима проходила. Солнце
подымалось все выше и выше и все сильнее пригревало петербургские улицы и кровли: повсюду из труб шумела вода, и талый лед с громом выкатывался из них. Показались дрожки, гремевшие по кое-где обнаженной мостовой с новым, воскресшим для уха звуком.
Сумрачная ночь близилась к концу. Воздух начал синеть. Уже можно было разглядеть серое небо, туман в горах, сонные деревья и потемневшую от росы тропинку. Свет костра потускнел; красные уголья стали блекнуть. В природе чувствовалось какое-то напряжение; туман
подымался все выше и выше, и наконец пошел чистый и мелкий дождь.
Неточные совпадения
Помяните же прощальное мое слово (при сем слове голос его вырос,
подымался выше, принял неведомую силу, —
и смутились
все от пророческих слов): перед смертным часом своим вы вспомните меня!
В этот промежуток дня наш двор замирал. Конюхи от нечего делать ложились спать, а мы с братом слонялись по двору
и саду, смотрели с заборов в переулок или на длинную перспективу шоссе, узнавали
и делились новостями… А солнце,
подымаясь все выше, раскаляло камни мощеного двора
и заливало
всю нашу усадьбу совершенно обломовским томлением
и скукой…
— Давно хожу, а не встречал, — угрюмо возразил рябой,
и они опять пошли молча. Солнце
подымалось все выше, виднелась только белая линия шоссе, прямого как стрела, темные фигуры слепых
и впереди черная точка проехавшего экипажа. Затем дорога разделилась. Бричка направилась к Киеву, слепцы опять свернули проселками на Почаев.
Незнакомец, взбираясь наверх, ворчал
и проклинал дорогу
и все сильнее
и энергичнее, чем
выше он
подымался.
Командная рубка. Машинное сердце «Интеграла» остановлено, мы падаем,
и у меня сердце — не поспевает падать, отстает,
подымается все выше к горлу. Облака —
и потом далеко зеленое пятно —
все зеленее,
все явственней — вихрем мчится на нас — сейчас конец —