Неточные совпадения
Флобер говорит: «Я истощился, скача
на месте»… «У меня нет никакой биографии»… У Льва Толстого есть биография, — яркая, красивая, увлекательная биография человека, ни
на минуту не перестававшего жить. Он не скакал
на месте в огороженном стойле, — он, как дикий степной конь, несся по
равнинам жизни, перескакивая через всякие загородки, обрывая всякую узду, которую жизнь пыталась
на него надеть… Всякую? Увы! Не всякую. Одной узды он вовремя не сумеет оборвать… Но об этом после.
Но этого не случилось.
На дороге Толстого выросла непреодолимая для него преграда, — и «биография» остановилась. Степной конь, вольно мчавшийся по
равнинам жизни, был насильственно взнуздан и поставлен в конюшню. Помните, как у Флобера: «я истощился, скача
на одном
месте, как лошади, которых дрессируют в конюшне: это ломает им ноги».
На целых тридцать лет Толстой оказался запертым в такую конюшню.
Неточные совпадения
Холм,
на котором я находился, спускался вдруг почти отвесным обрывом; его громадные очертания отделялись, чернея, от синеватой воздушной пустоты, и прямо подо мною, в углу, образованном тем обрывом и
равниной, возле реки, которая в этом
месте стояла неподвижным, темным зеркалом, под самой кручью холма, красным пламенем горели и дымились друг подле дружки два огонька.
Быстрыми шагами прошел я длинную «площадь» кустов, взобрался
на холм и, вместо ожиданной знакомой
равнины с дубовым леском направо и низенькой белой церковью в отдалении, увидал совершенно другие, мне неизвестные
места.
Не входя в рассуждение о неосновательности причин, для которых выжигают сухую траву и жниву, я скажу только, что палы в темную ночь представляют великолепную картину: в разных
местах то стены, то реки, то ручьи огня лезут
на крутые горы, спускаются в долины и разливаются морем по гладким
равнинам.
Погост стоял уединенно, в стороне от всякого селения; неподалеку от церкви ютились почерневшие избы священника и причетников, а кругом во все стороны стлалась сиротливая снежная
равнина,
на поверхности которой по
местам торчал какой-то хворост.
Она вглядывалась в полевую даль, вглядывалась в эти измокшие деревни, которые в виде черных точек пестрели там и сям
на горизонте; вглядывалась в белые церкви сельских погостов, вглядывалась в пестрые пятна, которые бродячие в лучах солнца облака рисовали
на равнине полей, вглядывалась в этого неизвестного мужика, который шел между полевых борозд, а ей казалось, что он словно застыл
на одном
месте.