Неточные совпадения
Однажды зашел я на
вокзал, когда уходил эшелон. Было много публики, были представители от города. Начальник дивизии напутствовал уходящих речью; он говорил, что прежде всего нужно почитать бога, что мы
с богом начали войну,
с богом ее и кончим. Раздался звонок,
пошло прощание. В воздухе стояли плач и вой женщин. Пьяные солдаты размещались в вагонах, публика совала отъезжающим деньги, мыло, папиросы.
Мы укладывались спать в нашем сарайчике. Из штаба принесли приказ: завтра на заре
идти на станцию Каюань, в тридцати пяти верстах севернее Телина. Воротился
с вокзала засидевшийся там Брук и сообщил, что на
вокзале паника: снимают почтовые ящики и телеграфные аппараты, все бегут; японцы подступают к Телину.
Неточные совпадения
Мелко шагали мальчики и девочки в однообразных пепельно-серых костюмах, должно быть сиротский приют,
шли почтальоны, носильщики
с вокзала, сиделки какой-то больницы, чиновники таможни, солдаты без оружия, и чем дальше двигалась толпа, тем очевиднее было, что в ее хвосте уже действовало начало, организующее стихию.
С полной очевидностью оно выявилось в отряде конной полиции.
Шипел паровоз, двигаясь задним ходом, сеял на путь горящие угли, звонко стучал молоток по бандажам колес, гремело железо сцеплений; Самгин, потирая бок, медленно
шел к своему вагону, вспоминая Судакова, каким видел его в Москве, на
вокзале: там он стоял, прислонясь к стене, наклонив голову и считая на ладони серебряные монеты; на нем — черное пальто, подпоясанное ремнем
с медной пряжкой, под мышкой — маленький узелок, картуз на голове не мог прикрыть его волос, они торчали во все стороны и свешивались по щекам, точно стружки.
Вечером он
пошел к Гогиным, не нравилось ему бывать в этом доме, где, точно на
вокзале, всегда толпились разнообразные люди. Дверь ему открыл встрепанный Алексей
с карандашом за ухом и какими-то бумагами в кармане.
Бойкая рыжая лошаденка быстро и легко довезла Самгина
с вокзала в город; люди на улицах, тоже толстенькие и немые,
шли навстречу друг другу спешной зимней походкой; дома, придавленные пуховиками снега, связанные заборами, прочно смерзлись, стояли крепко; на заборах,
с розовых афиш, лезли в глаза черные слова: «Горе от ума», — белые афиши тоже черными словами извещали о втором концерте Евдокии Стрешневой.
Печь дышала в спину Клима Ивановича, окутывая его сухим и вкусным теплом, тепло настраивало дремотно, умиротворяло, примиряя
с необходимостью остаться среди этих людей, возбуждало какие-то быстрые, скользкие мысли.
Идти на
вокзал по колено в снегу, под толчками ветра — не хотелось, а на
вокзале можно бы ночевать у кого-нибудь из служащих.