Неточные совпадения
На тихой Старо-Дворянской улице серел широкий дом с большими окнами. Густые ясени через забор сада раскинули над тротуаром темный навес.
Варвара Васильевна позвонила. Вошли в прихожую. В дверях залы появилась
молодая дама в светлой блузе — белая и полная, с красивыми синими глазами.
Вдали смолкло, и опять по тихой улице поплыли широкие, царственные звуки. Лицо у
Варвары Васильевны стало
молодое и прекрасное, глаза светились. И Токарев почувствовал — это не музыка приковала ее. В этой музыке он, Токарев, из далекого прошлого говорил ей о любви и счастье, ее душа тянулась к нему, и его сердце горячо билось в ответ. Музыка прекратилась.
Варвара Васильевна быстро двинулась дальше.
— Я, право,
Варвара Васильевна, не мог пойти! Ведь я не один, вы знаете; у меня жена
молодая, ребенок. Знаете, хотел было пойти, и вдруг, как видение встало перед глазами: Дашенька, а на руках ее младенец! И голос говорит: не ходи!.. Не ходи, не ходи!.. Какая-то сила невидимая держит и не пущает!
Уже светало, когда Токарев вышел из больницы. Он шел улыбаясь, высоко подняв голову, и жадно дышал утренней прохладой. Как будто каждый мускул, каждый нерв обновились в нем, как будто и сама душа стала совсем другая. Он чувствовал себя
молодым и смелым, слегка презирающим трусливого Антона Антоныча. И перед ним стояла
Варвара Васильевна, как она входила в комнату бешеного, — бледная, со сдвинутыми бровями и спокойным лицом, — и как это лицо вдруг осветилось горячею ласкою к нему.
Жизнь вдруг стала для него страшна. Зашевелились в ней тяжелые, жуткие вопросы… В последнее время он с каждым годом относился к ней все легче. Обходил ее противоречия, закрывал глаза на глубины. Еще немного — и жизнь стала бы простою и ровною, как летняя накатанная дорога. И вот вдруг эта смерть
Варвары Васильевны… Вместе с ее тенью перед ним встали полузабытые тени прошлого. Встали близкие,
молодые лица. Гордые и суровые, все они погибли так или иначе — не отступили перед жизнью, не примирились с нею.
По прошествии медового месяца, во второй половине февраля, Александр Васильевич выехал в армию, так как доложен был спешить к началу кампании.
Молодая Варвара Ивановна Суворова осталась во власти своего искусителя.
Неточные совпадения
Варвара неприлично и до слез хохотала, Самгин, опасаясь, что квартирант обидится, посматривал на нее укоризненно. Но Митрофанов не обижался, ему, видимо, нравилось смешить
молодую женщину, он вытаскивал из кармана руку и с улыбкой в бесцветных глазах разглаживал пальцем редковолосые усы.
— Конечно, если это войдет в привычку — стрелять, ну, это — плохо, — говорил он, выкатив глаза. — Тут, я думаю, все-таки сокрыта опасность, хотя вся жизнь основана на опасностях. Однако ежели
молодые люди пылкого характера выламывают зубья из гребня — чем же мы причешемся? А нам,
Варвара Кирилловна, причесаться надо, мы — народ растрепанный, лохматый. Ах, господи! Уж я-то знаю, до чего растрепан человек…
— Варваре-то улыбнулся бы радостью какой! Чем она тебя прогневала, чем грешней других? Что это: женщина
молодая, здоровая, а в печали живет. И вспомяни, господи, Григорья, — глаза-то у него всё хуже. Ослепнет, — по миру пойдет, нехорошо! Всю свою силу он на дедушку истратил, а дедушка разве поможет… О господи, господи…
Каждое утро он проводил за работой, обедал отлично (
Варвара Павловна была хозяйка хоть куда), а по вечерам вступал в очаровательный, пахучий, светлый мир, весь населенный
молодыми веселыми лицами, — и средоточием этого мира была та же рачительная хозяйка, его жена.
—
Молодой человек? — проговорила
Варвара Павловна. — Кто он такой? Бедный какой-нибудь?