Под глинистым обрывом, заросшим мать-мачехой и иван-чаем, валялись дырявые рассохшиеся лодки и ржавые якоря всяких размеров.
Где полегла мать-мачеха, вывернув молочно-нежную изнанку – влажная низина.
Я и заварила мать-мачеху, да чабрец, да душицу, мяту, конечно, и листик смородиновый…