Неточные совпадения
Мы учимся на
больных; с этой целью
больные и принимаются в клиники; если кто из них не
захочет показываться и давать себя исследовать студентам, то его немедленно, без всяких разговоров, удаляют из клиники. Между тем так ли для
больного безразличны все эти исследования и демонстрации?
Вскрытие каждого
больного,
хотя бы умершего от самой «обыкновенной» болезни, чрезвычайно важно для врача; оно указывает ему его ошибки и способы избежать их, приучает к более внимательному и всестороннему исследованию
больного, дает ему возможность уяснить себе во всех деталях анатомическую картину каждой болезни; без вскрытий не может выработаться хороший врач, без вскрытий не может развиваться и совершенствоваться врачебная наука.
Кто
хочет получить от нее действительную пользу, должен сам исследовать
больных.
Хирург уж накануне высказал нам в клинике предполагаемую им причину смерти
больной: опухоль, которую он
хотел вырезать, оказалась сильно сращенною с внутренностями; вероятно, при удалении этих сращений был незаметно поранен кишечник, и это повело к гнилостному воспалению брюшины.
У моей
больной опухоль живота — вот все, что я могу сказать, если
хочу отнестись к делу сколько-нибудь добросовестно; вырабатывать же из себя шарлатана я не имею никакого желания и не стану «уверенно» объявлять, что имею дело с гидронефрозом, зная, что это легко может оказаться и саркомой, и эхинококком, и чем угодно.
Больной положил на себя широкий крест и, поддерживаемый служителями, полез на операционный стол. Пока мы мыли ему шею, он все время продолжал дышать кислородом. Я
хотел взять у него трубку, — он умоляюще ухватился за нее руками.
Хотя он и находил надежды Петреску несколько преувеличенными, но не отрицал, что некоторые из его
больных выздоровели именно только благодаря примененному им способу Петреску; по мнению автора, способ этот можно бы рекомендовать как последнее средство в тяжелых случаях у алкоголиков и стариков.
— Теперь при показании к операции я всегда ставлю себе вопрос: допущу ли я на себе сделать операцию, которую
хочу сделать на
больном?» Значит, раньше Бильрот делал на
больных операции, которых на себе не позволил бы сделать?
Я все время
хочу лишь одного: не вредить
больному, который обращается ко мне за помощью; правило это, казалось бы, настолько элементарно и обязательно, что против него нельзя и спорить; между тем соблюдение его систематически обрекает меня во всем на полную неумелость и полный застой.
— Таким образом, милостивые государи, — продолжал профессор, — смерть
больной, несомненно, была вызвана нашею операциею; не будь операции,
больная,
хотя и не без страданий, могла бы прожить еще десятки лет… К сожалению, наша наука не всесильна. Такие несчастные случайности предвидеть очень трудно, и к ним всегда нужно быть готовым. Для избежания подобной ошибки Шультце предлагает…
Это значит, что врачи не нужны, а их наука никуда не годится? Но ведь есть многое другое, что науке уже понятно и доступно, во многом врач может оказать существенную помощь. Во многом он и бессилен, но в чем именно он бессилен, может определить только сам врач, а не
больной; даже и в этих случаях врач незаменим,
хотя бы по одному тому, что он понимает всю сложность происходящего перед ним болезненного процесса, а
больной и его окружающие не понимают.
Врач определил у
больного брюшной тиф, а на вскрытии оказалось, что у него была общая бугорчатка, — позор врачам,
хотя клинические картины той и другой болезни часто совершенно тожественны.
Меня пригласили к
больному ребенку; он лихорадил, никаких определенных жалоб и симптомов не было, приходилось подождать выяснения болезни. Я не
хотел прописать «ut aliquid fiat», я сказал матери, что следует принять такие-то гигиенические меры, а лекарств пока не нужно. У ребенка развилось воспаление мозговых оболочек, он умер. И мать стала горько клясть меня в его смерти, потому что я не поспешил вовремя «перервать» его болезнь.
Больной сердится, когда врач не говорит ему правды; о, он
хочет одной только правды!
И я стал привыкать держаться при
больном самоуверенно, делать назначения самым докторальным и безапелляционным тоном,
хотя бы в душе в это время поднимались тысячи сомнений.
И веру в себя недостаточно завоевать раз; приходится все время завоевывать ее непрерывно. У
больного болезнь затягивается; необходимо зорко следить за душевным состоянием его и его окружающих; как только они начинают падать духом, следует,
хотя бы наружно, переменить лечение, назначить другое средство, другой прием; нужно цепляться за тысячи мелочей, напрягая всю силу фантазии, тонко считаясь с характером и степенью развития
больного и его близких.
По законам вестготов, врач, у которого умер
больной, немедленно выдавался родственникам умершего, «чтоб они имели возможность сделать с ним, что
хотят». И в настоящее время многие и многие вздохнули бы по этому благодетельному закону: тогда прямо и верно можно было бы достигать того, к чему теперь приходится стремиться не всегда надежными путями.
Высшую радость для врача составляет возможность отказаться от такого
больного, но, при всей своей ненависти,
больной часто цепко держится за врача и ни за что не
хочет его переменить.
Больные приходят, когда
хотят, и днем, и ночью, как откажешь?
Неточные совпадения
Городничий. Мотает или не мотает, а я вас, господа, предуведомил. Смотрите, по своей части я кое-какие распоряженья сделал, советую и вам. Особенно вам, Артемий Филиппович! Без сомнения, проезжающий чиновник
захочет прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения — и потому вы сделайте так, чтобы все было прилично: колпаки были бы чистые, и
больные не походили бы на кузнецов, как обыкновенно они ходят по-домашнему.
Левин, которого давно занимала мысль о том, чтобы помирить братьев
хотя перед смертью, писал брату Сергею Ивановичу и, получив от него ответ, прочел это письмо
больному. Сергей Иванович писал, что не может сам приехать, но в трогательных выражениях просил прощения у брата.
Как всегда кажется, что зашибаешь, как нарочно, именно
больное место, так и теперь Степан Аркадьич чувствовал, что на беду нынче каждую минуту разговор нападал на
больное место Алексея Александровича. Он
хотел опять отвести зятя, но сам Алексей Александрович с любопытством спросил.
Но
больной,
хотя и, казалось, был равнодушен к этому, не сердился, а только стыдился, вообще же как будто интересовался тем, что она над ним делала.
— Вот так, — сказала она, обдергивая складки своего шерстяного платья. Действительно, он заметил, что во весь этот день
больной хватал на себе и как будто
хотел сдергивать что-то.