Неточные совпадения
Человек совсем еще как будто не думает о
теле, даже сама мысль о нем оскорбительна.
Так именно, «куда-то порываясь и дрожа молодыми, красивыми
телами», зовут к себе друг друга люди-жеребцы и люди-кобылы в зверином воображении нынешних жизнеописателей. Но для Толстого любовь
человека — нечто неизмеримо высшее, чем такая кобылиная любовь. И при напоминающем свете этой высшей любви «прекрасный и свободный зверь» в
человеке, как мы это видели на Нехлюдове, принимает у Толстого формы грязного, поганого гада.
Так вот во что превратилась полная огня и жизни Наташа! Вот к чему ведет хваленая «живая жизнь»! Вместо живого
человека — сильная, плодовитая самка, родящее и кормящее
тело с тупою головою, подруга мужу только по постели и по обеденному столу. Самое ценное — духовная жизнь мужа ей чужда, она не понимает ее и только, как попугай, повторяет за мужем его слова…
Нужный для жизни, благородный, возвышающий душу труд заменяется бессмысленной работой на доставление всяческих удобств и радостей ненужным, оторвавшимся от жизни
людям. «Собрались и пируют. Народу больше нечего делать, как пользуясь страстями этих
людей, выманивать у них назад награбленное. Бабы дома, мужики трут полы и
тела в банях и ездят извозчиками».
Душа
человека неотрывно связана с
телом и с этою жизнью. У Гомера слово «психе» не обозначает души в нашем смысле. «Душа» — психе противополагается не
телу, а самому
человеку. Ахиллес
Психе, как указывает Нэгельсбах, есть у Гомера принцип животной, а не духовной жизни, это, сообразно первоначальному значению слова, — «дух», дыхание
человека. Покинув
тело, эта психе-душа улетает в подземное царство в виде смутного двойника умершего
человека, в виде тени, подобной дыму. (Она лишена чувства, сознания, хотения. — как раз всего того, что составляет «я»
человека, его душу в нашем смысле.)
Человек неотрывно связан с жизнью, душа его неотрывно связана с
телом. И весь целиком
человек должен быть прекрасен и светел.
Тело, как душа, тоже должно быть «добродетельно». И душевные, и телесные достоинства для древнего эллина одинаково были добродетелями. Красота, сила и ловкость телесная, это тоже были добродетели. Пенелопа в Одиссее говорит...
В опьянении экстаза
человек сам «испытал», как душа, освобожденная от
тела, способна принимать участие в блаженствах и ужасах божественного бытия, — и именно она одна, душа, а не весь
человек, состоящий из души и
тела.
Об ней
человек знает по тем мгновениям экстаза, когда душа его высоко поднималась над
телом и жизнью.
Постами и страшными муками
люди истязали свое
тело, обреченное на смерть и тление.
«Нет, те
люди не так сделаны, — с завистью думает он. — Настоящий властелин, кому все разрешается, громит Тулон, делает резню в Париже, забывает армию в Египте, тратит полмиллиона
людей в московском походе и отделывается каламбуром в Вильне; и ему же, по смерти, ставят кумиры, а стало быть, все разрешается. Нет, на этаких
людях, видно, не
тело, а бронза!»
Наши мысли о жизни, наши нахождения тайно и незаметно для нас определяются чем-то, лежащим вне нашего сознания. Сознательное «я» думает, ищет, обретает дорогу, победительно вступает на нее — и не подозревает, что его все время толкал именно в этом направлении его неучитываемый «Сам», великий разум его
тела.
Человек смотрит на мир, думает, что можно верить своим глазам…
Пусть мускулы быстрее погонят по
телу оживившуюся кровь, пусть научится глубоко дышать грудь, пусть много кислорода прихлынет к мозгу, пусть «веселым» станет кишечник — вот тогда с этим
человеком можно будет и побеседовать.
Характерно в нем это глубочайшее презрение к
телу в его таинственном и могучем влиянии на дух
человека.
Сытость, устроенность, самодовольное филистерство — больше я ничего не вижу!» Одно только можно сказать этим
людям — повторить слова Ницше: «Вы должны не переучиваться, не переучивать, а сказать «прости» своему собственному
телу — и замолчать.
Нет, конечно! Если смысл всей борьбы человечества за улучшение жизни — в том, чтобы превратить жизнь в пирушку, сделать ее «сытою» и «благоустроенною», то не стоит она этой борьбы. Но смысл не в этом. Обновление внешнего строя — только первый, необходимый шаг к обновлению самого
человека, к обновлению его крови, нервов, всего
тела, к возрождению отмирающего инстинкта жизни.
Сотни свежих окровавленных
тел людей, за 2 часа тому назад полных разнообразных, высоких и мелких надежд и желаний, с окоченелыми членами, лежали на росистой цветущей долине, отделяющей бастион от траншеи, и на ровном полу часовни Мертвых в Севастополе; сотни людей с проклятиями и молитвами на пересохших устах — ползали, ворочались и стонали, — одни между трупами на цветущей долине, другие на носилках, на койках и на окровавленном полу перевязочного пункта; а всё так же, как и в прежние дни, загорелась зарница над Сапун-горою, побледнели мерцающие звезды, потянул белый туман с шумящего темного моря, зажглась алая заря на востоке, разбежались багровые длинные тучки по светло-лазурному горизонту, и всё так же, как и в прежние дни, обещая радость, любовь и счастье всему ожившему миру, выплыло могучее, прекрасное светило.
Неточные совпадения
Городничий (вытянувшись и дрожа всем
телом).Помилуйте, не погубите! Жена, дети маленькие… не сделайте несчастным
человека.
Мычит корова глупая, // Пищат галчата малые. // Кричат ребята буйные, // А эхо вторит всем. // Ему одна заботушка — // Честных
людей поддразнивать, // Пугать ребят и баб! // Никто его не видывал, // А слышать всякий слыхивал, // Без
тела — а живет оно, // Без языка — кричит!
Все удивительные заключения их о расстояниях, весе, движениях и возмущениях небесных
тел основаны только на видимом движении светил вокруг неподвижной земли, на том самом движении, которое теперь передо мной и которое было таким для миллионов
людей в продолжение веков и было и будет всегда одинаково и всегда может быть поверено.
Жеребец, с усилием тыкаясь ногами, укоротил быстрый ход своего большого
тела, и кавалергардский офицер, как
человек, проснувшийся от тяжелого сна, оглянулся кругом и с трудом улыбнулся. Толпа своих и чужих окружила его.
— Было, — сказала она дрожащим голосом. — Но, Костя, ты не видишь разве, что не я виновата? Я с утра хотела такой тон взять, но эти
люди… Зачем он приехал? Как мы счастливы были! — говорила она, задыхаясь от рыданий, которые поднимали всё ее пополневшее
тело.