Неточные совпадения
«Вот какие мы богачи!» «Идея» Раскольникова, мученически-упорное извлечение им квадратного корня — это все-таки дает хоть призрак жизни, дает силу не чувствовать
смертной боли разрывающейся на куски
души.
Что это происходит? Словно в бредовом кошмаре, мы видим, как человек раздваивается на наших глазах, мучительно распадается на два существа; существа эти схватываются,
душат друг друга, и одно из них покупает у другого право на злодейство ценою почти неминуемой
смертной опасности.
За это-то преступление «высший нравственный закон» карает Анну — смертью! В нынешнее время мы ко всему привыкли. Но если бы человеческий суд за такое преступление приговорил женщину к
смертной казни, то и наши отупевшие
души содрогнулись бы от ужаса и негодования.
И в неотвратимой неизбежности этих мук человек находит, наконец, своеобразный выход: броситься навстречу мукам, целиком отдаться им, растереть
душу смертными противоречиями.
Милый Зевс! Удивляюсь тебе; всему ты владыка,
Все почитают тебя, сила твоя велика,
Взорам открыты твоим помышленья и
души людские,
Высшею властью над всем ты обладаешь, о, царь!
Как же, Кронид, допускает
душа твоя, чтоб нечестивцы
Участь имели одну с тем, кто по правде живет,
Чтобы равны тебе были разумный
душой и надменный,
В несправедливых делах жизнь проводящий свою?
Кто же, о кто же из
смертных, взирая на все это, сможет
Вечных богов почитать?
Блажен тот из
смертных, кто, презрев земное титаническое, с его тленными радостями и ничтожными желаниями, устремляется
душою к светлому очистителю и освободителю
душ, великому Дионису-Загрею…
Зевс! Ты ведешь нас дорогою мудрости,
Ты указал нам закон, — чрез страдания
Правде твоей обучаться.
Давит во сне нашу
душу смятенную
Память о бедах. И волей-неволею
К мудрости
смертный приходит.
Эту новую песню сам Ницше и пропел миру. Пригвожденный ко кресту, со
смертною мукою и отчаянием в
душе, он славил ясность мира и радость небес. Только такую радость он и знал. Только так смог он понять и радость аполлоновского эллина: что такое светлый мир его божеств? Не больше, как «восхитительные видения истязуемого мученика».
Вернее всего, проживет он жизнь, угрюмо кипя непрерывным, беспричинным раздражением, которое накапливают в
душе вялая кровь и голодающие по воздуху легкие; будет он в свой черед лупить учеников,
смертным боем бить жену, сам не зная, за что; и в одном только будет для него жизнь, радость, свет — в водке; для нее он и заказ спустит, и взломает женин сундук…
Неточные совпадения
— Ныне скудоумные и маломысленные, соблазняемые
смертным грехом зависти, утверждают, что богатые суть враги людей, забывая умышленно, что не в сокровищах земных спасение
душ наших и что все смертию помрем, яко же и сей верный раб Христов…
Скромная, кроткая, нежная, прекрасная, — прекраснее Астарты, прекраснее самой Афродиты, но задумчивая, грустная, скорбящая. Перед нею преклоняют колена, ей подносят венки роз. Она говорит: «Печальная до
смертной скорби
душа моя. Меч пронзил сердце мое. Скорбите и вы. Вы несчастны. Земля — долина плача».
— Не упомню, не то сегодня, не то вчера… Горюшко лютое, беда моя
смертная пришла, Устинья Марковна. Разделились мы верами, а во мне
душа полымем горит… Погляжу кругом, а все красное. Ах, тоска
смертная… Фенюшка, родная, что ты сделала над своей головой?.. Лучше бы ты померла…
— Да ведь мне-то обидно: лежал я здесь и о
смертном часе сокрушался, а ты подошла — у меня все нутро точно перевернулось… Какой же я после этого человек есть, что
душа у меня коромыслом? И весь-то грех в мир идет единственно через вас, баб, значит… Как оно зачалось, так, видно, и кончится. Адам начал, а антихрист кончит. Правильно я говорю?.. И с этакою-то нечистою
душой должен я скоро предстать туда, где и ангелы не смеют взирати… Этакая нечисть, погань, скверность, — вот што я такое!
У вас ведь, я думаю, тоска
смертная; посторонних ни
души, не с кем слова промолвить, а сами вы только скуку да хандру друг на друга наводите.