Неточные совпадения
«Тогда я еще надеялся на воскресение, — говорит писатель,
от лица которого ведется рассказ в «Униженных и оскорбленных». — Хотя бы в сумасшедший дом поступить, что ли, — решил я наконец, — чтобы повернулся как-нибудь мозг в
голове и расположился по-новому, а потом опять вылечиться. Была же жажда жизни и вера в нее!»
«Может быть, я жил не так, как должно? — приходило ему вдруг в
голову. Но он тотчас же отгонял
от себя это единственное разрешение всей загадки жизни и смерти, как что-то совершенно невозможное.
«Ему пришло в
голову, что те его чуть заметные поползновения борьбы против того, что наивысше поставленными людьми считалось хорошим, поползновения чуть заметные, которые он тотчас же отгонял
от себя, — что они-то и могли быть настоящие, а остальное все могло быть не то.
— Эх, милый человек ты, — возразил Платон. —
От сумы да
от тюрьмы никогда не отказывайся… Рок
головы ищет. А мы все судим: то не хорошо, то не ладно…
Мне ясно стало, что ведь подобные вопросы каждую минуту вправду мелькали в
голове древнего обитателя здешних мест. Для него вправду всюду кругом дышала таинственная, невидимая, но ясно им ощущаемая жизнь. В деревьях скрывались Дриады, Мелии и Кариатиды, на перекрестке дороги стоял благостный Гермес-Энодий, розоперстая, вечно бодрая Эос-Заря окропляла росою пробуждавшуюся
от сна землю, и увенчанная фиалками Афродита внимала молитвам влюбленной девушки. Вся жизнь вокруг была священна и божественна.
На наших глазах один за другим отпадают все признаки, которые делают Диониса именно Дионисом. Вместо безвольного слияния с «Первоединым» Ницше страстно и настойчиво требует теперь
от человека воли, действия, борьбы за свой собственный счет, призывает людей к «верности земле», чтоб возвращен был земле ее смысл, чтоб человек гордо нес на земле свою земную
голову и делал дело земли. В «Рождении трагедии» возвратить дионисического человека к делу земли мог только Аполлон своею «иллюзией».
Заглянешь туда — бледнеет лицо, замирает сердце и, как у пьяного, кружится
голова от жуткой радости, судорожно сотрясающей все существо человека.
И вот однажды, ошеломленный ужасом
от всего виденного, с сердцем, почти разорвавшимся
от сострадания, Ницше вышел на дорогу. Вдали послышался быстрый топот, звон и шум. И мимо Ницше, как сверкающая молниями туча, пронесся в атаку кавалерийский полк. Молодые, здоровые, сильные люди радостно и опьяненно мчались туда, где многие из них найдут смерть, откуда других потащут на те же перевязочные пункты с раскроенными
головами, с раздробленными суставами, с распоротыми животами.
Это глубоко аполлоновское настроение совершенно непонятно «твердым» людям типа Ницше. Для них одно из двух: либо разбей
голову об стену
от отчаяния и ужаса перед жестокостью жизни, либо — возьми себя в руки, внуши себе: «Я рок, я буря, я вихрь!» — и, глядя на жестокости жизни, скажи: «Да, так я и хотел, так буду я хотеть!»
Девушка эта была la belle Flamande, про которую писала maman и которая впоследствии играла такую важную роль в жизни всего нашего семейства. Как только мы вошли, она отняла одну руку
от головы maman и поправила на груди складки своего капота, потом шепотом сказала: «В забытьи».
Неточные совпадения
Голос Хлестакова. Да, я привык уж так. У меня
голова болит
от рессор.
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали таких тюфяков и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в
голове до сих пор стучит. Здесь, как я вижу, можно с приятностию проводить время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают
от чистого сердца, а не то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что еще можно бы… Нет, я не знаю, а мне, право, нравится такая жизнь.
Восстав
от сна с молитвою, // Причесывает
голову // И держит наотлет, // Как девка, косу длинную // Высокий и осанистый // Протоиерей Стефан.
Призвали на совет главного городового врача и предложили ему три вопроса: 1) могла ли градоначальникова
голова отделиться
от градоначальникова туловища без кровоизлияния? 2) возможно ли допустить предположение, что градоначальник снял с плеч и опорожнил сам свою собственную
голову?
Другой вариант утверждает, что Иванов совсем не умер, а был уволен в отставку за то, что
голова его вследствие постепенного присыхания мозгов (
от ненужности в их употреблении) перешла в зачаточное состояние.