Неточные совпадения
Наружи слышались где-то вдалеке плач и крики. Пьер долго не спал, и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте. Он чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с
новой красотой, на каких-то
новых и незыблемых
основах, двигался в его душе».
И понятно, каким чуждым, — может быть, даже смешным, — должен был казаться древнему эллину этот
новый бог, в
основу служения себе полагавший именно безумие, и безумие это признававший священным. Как Пенфей в еврипидовых «Вакханках», гомеровский грек должен был видеть «великий позор для эллинов» в загоравшемся пожаре вакхических неистовствований. Но время было уже не то. И, как Тиресий Пенфею, это
новое время могло бы ответить негодующему гомеровскому эллину...
Дионисово вино мы можем здесь понимать в более широком смысле: грозный вихревой экстаз вакханок вызван в трагедии не «влагою, рожденной виноградом». Тиресий определенно указывает на ту огромную роль, какую играло это дионисово «вино» в душевной жизни
нового эллинства: оно было не просто лишнею радостью в жизни человека, — это необходимо иметь в виду, — оно было
основою и предусловием жизни, единственным, что давало силу бессчастному человеку нести жизнь.
Я ожидал, что вольнодумные писатели посмотрят на Xриста не только как на установителя религии поклонения и личного спасения (как его понимают церковники), а, выражаясь их языком, и как на реформатора, разрушающего старые и дающего
новые основы жизни, реформа которого не совершилась еще, а продолжается и до сих пор.
Неточные совпадения
Сквозь купеческую
основу пробивался
новый тип, который еще не выяснился во всех деталях.
В 1850 году Э. Жирарден напечатал в «Прессе» смелую и
новую мысль, что
основы права не вечны, а идут, изменяясь с историческим развитием.
Уверенные в победе, они провозгласили
основой нового государственного порядка всеобщую подачу голосов. Это арифметическое знамя было им симпатично, истина определялась сложением и вычитанием, ее можно было прикидывать на счетах и метить булавками.
Под этим большим светом безучастно молчал большой мир народа; для него ничего не переменилось, — ему было скверно, но не сквернее прежнего,
новые удары сыпались не на его избитую спину. Его время не пришло. Между этой крышей и этой
основой дети первые приподняли голову, может, оттого, что они не подозревали, как это опасно; но, как бы то ни было, этими детьми ошеломленная Россия начала приходить в себя.
Новый мир толкался в дверь, наши души, наши сердца растворялись ему. Сен-симонизм лег в
основу наших убеждений и неизменно остался в существенном.