Неточные совпадения
Глядя на них в волшебном освещении толстовского жизнепонимания,
испытываешь не негодование,
не злобу, а недоумевающий
ужас; да как же люди могут жить так?
Он знал еще твердо и несомненно, узнав это прямо от бога, что люди эти были точно такие же, как и он сам, как и все люди, и что поэтому над этими людьми было кем-то сделано что-то дурное, такое, чего
не должно делать, и ему было жалко их, и он
испытывал ужас и перед теми людьми, которые были закованы и обриты, и перед теми, которые их заковали и брили».
В опьянении экстаза человек сам «
испытал», как душа, освобожденная от тела, способна принимать участие в блаженствах и
ужасах божественного бытия, — и именно она одна, душа, а
не весь человек, состоящий из души и тела.
Но в Ницше хмеля жизни нет. Отрезвевший взгляд его
не может
не видеть открывающихся кругом «истин». И вот он старается уверить себя: да, я
не боюсь их вызывать, эти темные
ужасы! Я хочу их видеть, хочу смотреть им в лицо, потому что хочу
испытать на себе, что такое страх. Это у меня — только интеллектуальное пристрастие ко всему ужасному и загадочному… Вот оно, высшее мужество, — мужество трагического философа! Заглянуть
ужасу в самые глаза и
не сморгнуть.
Случилось это во время франко-прусской войны. Молодой Ницше был начальником санитарного отряда. Ему пришлось попасть в самый ад перевязочных пунктов и лазаретов. Что он там
испытал, об этом он и впоследствии никогда
не мог рассказывать. Когда, много позже, друг его Эрвин Роде спросил его, что ему пришлось видеть на войне в качестве санитара, Ницше с мукою и
ужасом ответил...
Неточные совпадения
Левины жили уже третий месяц в Москве. Уже давно прошел тот срок, когда, по самым верным расчетам людей знающих эти дела, Кити должна была родить; а она всё еще носила, и ни по чему
не было заметно, чтобы время было ближе теперь, чем два месяца назад. И доктор, и акушерка, и Долли, и мать, и в особенности Левин, без
ужаса не могший подумать о приближавшемся, начинали
испытывать нетерпение и беспокойство; одна Кити чувствовала себя совершенно спокойною и счастливою.
Раскольников в бессилии упал на диван, но уже
не мог сомкнуть глаз; он пролежал с полчаса в таком страдании, в таком нестерпимом ощущении безграничного
ужаса, какого никогда еще
не испытывал. Вдруг яркий свет озарил его комнату: вошла Настасья со свечой и с тарелкой супа. Посмотрев на него внимательно и разглядев, что он
не спит, она поставила свечку на стол и начала раскладывать принесенное: хлеб, соль, тарелку, ложку.
Но здесь ожидал его такой
ужас, какого, конечно, он еще ни разу
не испытывал.
Женщин этих сближало еще и то отвращение, которое обе они
испытывали к половой любви. Одна ненавидела эту любовь потому, что изведала весь
ужас ее; другая потому, что,
не испытав ее, смотрела на нее как на что-то непонятное и вместе с тем отвратительное и оскорбительное для человеческого достоинства.
Он знал еще твердо и несомненно, узнав это прямо от Бога, что люди эти были точно такие же, как и он сам, как и все люди, и что поэтому над этими людьми было кем-то сделано что-то дурное — такое, чего
не должно делать; и ему было жалко их, и он
испытывал ужас и перед теми людьми, которые были закованы и обриты, и перед теми, которые их заковали и обрили.