Неточные совпадения
«Лучший из
богов», —
называет его Гомер (Ил. XIX, 413).
Недаром
называли Диониса «многообразным» и «многоликим»; недаром уже древние писатели высказывали мнение, что под именем Диониса-Вакха существовало несколько совершенно различных
богов.
Ты видишь, как приветливо над нами
Огнями звезд горят ночные небеса?
Не зеркало ль моим глазам твои глаза?
Не все ли это рвется и теснится
И в голову, и в сердце, милый друг,
И в тайне вечной движется, стремится
Невидимо и видимо вокруг?
Пусть этим всем исполнится твой дух,
И если ощутишь ты в чувстве том глубоком
Блаженство, — о! тогда его ты
назовиКак хочешь: пламенем любви,
Душою, счастьем, жизнью,
богом, —
Для этого названья нет:
Все — чувство. Имя — звук и дым…
А
назвать ли это ощущение счастьем,
назвать ли жизнью,
назвать ли
богом — не все ли равно?
Может ли он, как Фауст, сказать об них: «Чувство — все; а
назовешь ли ты его
богом или счастьем, — безразлично».
При развитии этих глубоких и ясных истин он никогда не забывал прибавить, что поэтому Платон и
называл бога геометром, а Ньютон снимал шляпу, когда произносил имя божье.
На предложение же отложить все эти возмутительные дела в сторону и поверить на слово тому, кого они же
называют богом, мы слышим полное ужаса восклицание:
Справедливо говорит поэтому Гермес Трисмегист: так как Бог есть целокупность вещей (unuversitas rerum), Он не имеет особого имени, ибо нужно было бы или
называть Бога всяким именем, ибо Он в простоте своей объемлет в себе целокупность вещей, потому имя, собственно свойственное Богу, должно быть переведено: один и все (unus et omnia), или лучше: все в едином (omnia uniter)…
То, что̀ человек сознает в себе свободным, — это-то и есть то, что̀ рождено от бесконечного, от того, что мы
называем богом (11—13).
Неточные совпадения
Городничий. Да я так только заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и того, что
называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу сказать. Да и странно говорить: нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим
богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.
У всех было то же отношение к его предположениям, и потому он теперь уже не сердился, но огорчался и чувствовал себя еще более возбужденным для борьбы с этою какою-то стихийною силой, которую он иначе не умел
назвать, как «что
Бог даст», и которая постоянно противопоставлялась ему.
— Ваше сиятельство, ей-богу, этак нельзя
называть, тем более что из <них> есть многие весьма достойные. Затруднительны положенья человека, ваше сиятельство, очень, очень затруднительны. Бывает так, что, кажется, кругом виноват человек: а как войдешь — даже и не он.
Родители были дворяне, но столбовые или личные —
Бог ведает; лицом он на них не походил: по крайней мере, родственница, бывшая при его рождении, низенькая, коротенькая женщина, которых обыкновенно
называют пигалицами, взявши в руки ребенка, вскрикнула: «Совсем вышел не такой, как я думала!
«Ах! няня, сделай одолженье». — // «Изволь, родная, прикажи». // «Не думай… право… подозренье… // Но видишь… ах! не откажи». — // «Мой друг, вот
Бог тебе порука». — // «Итак, пошли тихонько внука // С запиской этой к О… к тому… // К соседу… да велеть ему, // Чтоб он не говорил ни слова, // Чтоб он не
называл меня…» — // «Кому же, милая моя? // Я нынче стала бестолкова. // Кругом соседей много есть; // Куда мне их и перечесть». —