Неточные совпадения
Ну, а мать, например, — способна ли хоть она-то
любить своего
ребенка «без санкций»?
«Жалкий твой ум, жалкое то счастье, которого ты желаешь, и несчастное ты создание, само не знаешь, чего тебе надобно… Да дети-то здраво смотрят на жизнь: они
любят и знают то, что должен
любить человек, и то, что дает счастье, а вас жизнь до того запутала и развратила, что вы смеетесь над тем, что одно
любите, и ищете одного того, что ненавидите, и что делает ваше несчастие».
В изумлении поглядели бы на плачущего на Алешу Наташа Ростова или дядя Ерошка. Как чужды, непонятны были бы им его клятвы
любить во веки веков землю и жизнь! Душа целостно и радостно сливается с жизнью мира, — какие же тут возможны клятвы, для чего они? Не станет
ребенок клясться перед собою в любви к матери. Но с исступлением Алеши будет клясться пасынок в любви к прекрасной мачехе, с ужасом чувствуя, что нет у него в душе этой любви.
«Наташа не
любила общество вообще, но она тем более дорожила обществом родных. Она дорожила обществом тех людей, к которым она, растрепанная, в халате, могла выйти большими шагами из детской, с радостным лицом, и показать пеленку с желтым вместо зеленого пятном и выслушать утешения о том, что теперь
ребенку гораздо лучше».
«Землю ваших
детей должны вы
любить, еще не открытую!» — говорит он.
— Боже тебя сохрани! Бегать, пользоваться воздухом — здорово. Ты весела, как птичка, и дай Бог тебе остаться такой всегда,
люби детей, пой, играй…
Корчевская кузина иногда гостила у княгини, она любила «маленькую кузину», как
любят детей, особенно несчастных, но не знала ее. С изумлением, почти с испугом разглядела она впоследствии эту необыкновенную натуру и, порывистая во всем, тотчас решилась поправить свое невнимание. Она просила у меня Гюго, Бальзака или вообще что-нибудь новое. «Маленькая кузина, — говорила она мне, — гениальное существо, нам следует ее вести вперед!»
Неточные совпадения
Простаков. По крайней мере я
люблю его, как надлежит родителю, то-то умное
дитя, то-то разумное, забавник, затейник; иногда я от него вне себя и от радости сам истинно не верю, что он мой сын.
Она имела всю прелесть и свежесть молодости, но не была
ребенком, и если
любила его, то
любила сознательно, как должна
любить женщина: это было одно.
«Ведь
любит же она моего
ребенка, — подумал он, заметив изменение ее лица при крике
ребенка, моего
ребенка; как же она может ненавидеть меня?»
Здесь в деревне, с
детьми и с симпатичною ему Дарьей Александровной, Левин пришел в то, часто находившее на него, детски веселое расположение духа, которое Дарья Александровна особенно
любила в нем. Бегая с
детьми, он учил их гимнастике, смешил мисс Гуль своим дурным английским языком и рассказывал Дарье Александровне свои занятия в деревне.
— «Я знаю, что он хотел сказать; он хотел сказать: ненатурально, не
любя свою дочь,
любить чужого
ребенка. Что он понимает в любви к
детям, в моей любви к Сереже, которым я для него пожертвовала? Но это желание сделать мне больно! Нет, он
любит другую женщину, это не может быть иначе».