И цель ее — конечно, не «облегчить существование и ослабить страдания», цель — дать волю неиссякаемым
источникам жизни и счастья, скрыто таящимся в человеческой душе.
Настоящее сливается с будущим. Жизнь человечества — это не темная яма, из которой оно выберется в отдаленном будущем. Это — светлая, солнечная дорога, поднимающаяся все выше и выше к
источнику жизни, света и целостного общения с миром.
Неточные совпадения
Малым своим разумом Достоевский знает, в чем эта живая
жизнь. Все в том же личном бессмертии. В комментариях к своему письму самоубийцы-материалиста он пишет: «Вера в бессмертие души человеческой есть единственный
источник живой
жизни на земле, —
жизни, здоровья, здоровых идей и здоровых выводов и заключений».
Беременность служит для женщины
источником высочайшей радости, полной светлого трепета
жизни.
«Что такое любовь? Любовь мешает смерти. Любовь есть
жизнь. Любовь есть бог, и умереть — значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному
источнику. Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего-то недоставало в них, что-то было односторонне-личное, умственное, — не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул».
Когда скрытое существо
жизни раскрывается перед душою в таком виде, то понятно, что и душа отзывается на него соответственным образом. Николенька Иртеньев рассказывает про себя: «Чем больше я смотрел на высокий, полный месяц, тем истинная красота и благо казались мне выше и выше, чище и чище, и ближе и ближе к Нему, к
источнику всего прекрасного и благого, и слезы какой-то неудовлетворенной, но волнующей радости навертывались мне на глаза».
Отрицание
жизни, боязнь ее — вот
источник такой жажды бессмертия.
И в этой дионисовской радости — спасение для человека,
источник сил для дальнейшего несения бремени
жизни.
Тело, великий разум нашего тела, творящий наше «я», оно —
источник живой
жизни.
Они хотели было говорить, но не могли. Слезы стояли в их глазах. Они оба были бледны и худы; но в этих больных и бледных лицах уже сияла заря обновленного будущего, полного воскресения в новую жизнь. Их воскресила любовь, сердце одного заключало бесконечные
источники жизни для сердца другого.
К тому же сознание, что у меня, во мне, как бы я ни казался смешон и унижен, лежит то сокровище силы, которое заставит их всех когда-нибудь изменить обо мне мнение, это сознание — уже с самых почти детских униженных лет моих — составляло тогда единственный
источник жизни моей, мой свет и мое достоинство, мое оружие и мое утешение, иначе я бы, может быть, убил себя еще ребенком.
И осмельтесь сказать, наконец, что не ослабели, не помутились
источники жизни под этою «звездой», под этою сетью, опутавшею людей.
Неточные совпадения
Я не стану обвинять тебя — ты поступил со мною, как поступил бы всякий другой мужчина: ты любил меня как собственность, как
источник радостей, тревог и печалей, сменявшихся взаимно, без которых
жизнь скучна и однообразна.
— Мы обязаны этим реализму, он охладил
жизнь, приплюснул людей к земле. Зеленая тоска и плесень всяких этих сборников реалистической литературы — сделала людей духовно нищими. Необходимо возвратить человека к самому себе, к
источнику глубоких чувств, великих вдохновений…
Все бы это прекрасно: он не мечтатель; он не хотел бы порывистой страсти, как не хотел ее и Обломов, только по другим причинам. Но ему хотелось бы, однако, чтоб чувство потекло по ровной колее, вскипев сначала горячо у
источника, чтобы черпнуть и упиться в нем и потом всю
жизнь знать, откуда бьет этот ключ счастья…
— В этом же углу лежат и замыслы твои «служить, пока станет сил, потому что России нужны руки и головы для разработывания неистощимых
источников (твои слова); работать, чтоб слаще отдыхать, а отдыхать — значит жить другой, артистической, изящной стороной
жизни,
жизни художников, поэтов».
Он это видел, гордился своим успехом в ее любви, и тут же падал, сознаваясь, что, как он ни бился развивать Веру, давать ей свой свет, но кто-то другой, ее вера, по ее словам, да какой-то поп из молодых, да Райский с своей поэзией, да бабушка с моралью, а еще более — свои глаза, свой слух, тонкое чутье и женские инстинкты, потом воля — поддерживали ее силу и давали ей оружие против его правды, и окрашивали старую, обыкновенную
жизнь и правду в такие здоровые цвета, перед которыми казалась и бледна, и пуста, и фальшива, и холодна — та правда и
жизнь, какую он добывал себе из новых, казалось бы — свежих
источников.