Несомненно, это есть та самая любовь, «которую проповедывал бог на земле». Но не тот бог, который воплотился в Христа, а тот, который воплотился в Будду. Сила этой любви — именно в ее бессилии, в отсечении от себя живых движений души, в глубоком безразличии одинаково ко всем явлениям жизни. Чем
дальше от жизни, тем эта любовь сильнее. Соприкоснувшись с жизнью, она умирает.
Неточные совпадения
Но проснулся другим, чем был раньше. «Он испытывал сознание отчужденности
от всего земного и радостной и странной легкости бытия. То грозное, вечное, неведомое и
далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей
жизни, теперь для него было близкое и — по той странной легкости бытия, которую он испытывал, — почти понятное и ощущаемое».
Дальше в
жизнь,
дальше, еще
дальше! И перед изумленным взором раскрываются все новые дали, и все ярче они освещены, и уж начинает ощущать человек, что яркий свет этих далей — не
от земного солнца, а
от какого-то другого, ему неведомого. И под светом этого таинственного солнца равно преображаются и печали людские, и радости.
Для Толстого в недрах
жизни нет никакого мрака, никаких чудищ и тарантулов. Есть только светлая тайна, которую человек радостно и восторженно старается разгадывать. Не прочь
от жизни, а в
жизнь — в самую глубь ее, в самые недра! Не с
далекого неба спускается бог на темную
жизнь. Сама
жизнь разверзается, и из ее светлых, таинственных глубин выходит бог. И он неотрывен
от жизни, потому что
жизнь и бог — это одно и то же. Бог есть
жизнь, и
жизнь есть бог.
Неточные совпадения
Он не мог успокоиться, потому что он, так долго мечтавший о семейной
жизни, так чувствовавший себя созревшим для нее, всё-таки не был женат и был
дальше, чем когда-нибудь,
от женитьбы.
Сколько раз он говорил себе, что ее любовь была счастье; и вот она любила его, как может любить женщина, для которой любовь перевесила все блага в
жизни, ― и он был гораздо
дальше от счастья, чем когда он поехал за ней из Москвы.
Тогда, испуганный этим, он спрятался под защиту скуки, окутав ею себя, как облаком. Он ходил солидной походкой, заложив руки за спину, как Томилин, имея вид мальчика, который занят чем-то очень серьезным и
далеким от шалостей и буйных игр. Время
от времени
жизнь помогала ему задумываться искренно: в середине сентября, в дождливую ночь, доктор Сомов застрелился на могиле жены своей.
«Отношение человека к
жизни зависит
от перемещения в пространстве. Наше, земное пространство ограничено пределами, оскорбительными для нашего духа, но даже и в нем…»
Дальше Кумов говорил что-то невразумительное о норманнах в Англии, в России, Сицилии.
Щеки и уши рдели у нее
от волнения; иногда на свежем лице ее вдруг сверкала игра сердечных молний, вспыхивал луч такой зрелой страсти, как будто она сердцем переживала
далекую будущую пору
жизни, и вдруг опять потухал этот мгновенный луч, опять голос звучал свежо и серебристо.