Неточные совпадения
Даву поднял
глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера.
В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они
в эту минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети
человечества, что они братья».
Неточные совпадения
Самгин вздрогнул, ему показалось, что рядом с ним стоит кто-то. Но это был он сам, отраженный
в холодной плоскости зеркала. На него сосредоточенно смотрели расплывшиеся, благодаря стеклам очков,
глаза мыслителя. Он прищурил их,
глаза стали нормальнее. Сняв очки и протирая их, он снова подумал о людях, которые обещают создать «мир на земле и
в человецех благоволение», затем, кстати, вспомнил, что кто-то — Ницше? — назвал
человечество «многоглавой гидрой пошлости», сел к столу и начал записывать свои мысли.
— Извергнуть из гражданской среды! — вдруг заговорил вдохновенно Обломов, встав перед Пенкиным. — Это значит забыть, что
в этом негодном сосуде присутствовало высшее начало; что он испорченный человек, но все человек же, то есть вы сами. Извергнуть! А как вы извергнете из круга
человечества, из лона природы, из милосердия Божия? — почти крикнул он с пылающими
глазами.
— Деятельной любви? Вот и опять вопрос, и такой вопрос, такой вопрос! Видите, я так люблю
человечество, что, верите ли, мечтаю иногда бросить все, все, что имею, оставить Lise и идти
в сестры милосердия. Я закрываю
глаза, думаю и мечтаю, и
в эти минуты я чувствую
в себе непреодолимую силу. Никакие раны, никакие гнойные язвы не могли бы меня испугать. Я бы перевязывала и обмывала собственными руками, я была бы сиделкой у этих страдальцев, я готова целовать эти язвы…
— Так ты, значит, еще безнравственнее? — спрашивает меня проницательный читатель, вылупив
глаза от удивления тому, до какой непостижимой безнравственности упало
человечество в моем персонаже.
Наслаждался внутреннею тишиною, внешних врагов не имея, доведя общество до высшего блаженства гражданского сожития, — неужели толико чужды будем ощущению
человечества, чужды движениям жалости, чужды нежности благородных сердец, любви чужды братния и оставим
в глазах наших на всегдашнюю нам укоризну, на поношение дальнейшего потомства треть целую общников наших, сограждан нам равных, братий возлюбленных
в естестве,
в тяжких узах рабства и неволи?