Неточные совпадения
Случилось то же, что, бывает, случается в очень тихую и сильно морозную погоду.
Вечер, мутная, морозная мгла, в которой ничего не разберешь. Пройдет ночь, утром выйдешь — и в ясном, солнечном воздухе стоит голый вчера, сад, одетый алмазным инеем, в новой, особенной, цельной
красоте. И эта
красота есть тихо осевшая вчерашняя мгла.
Я гулял — то в саду нашей дачи, то по Нескучному, то за заставой; брал с собою какую-нибудь книгу — курс Кайданова, например, — но редко ее развертывал, а больше вслух читал стихи, которых знал очень много на память; кровь бродила во мне, и сердце ныло — так сладко и смешно: я все ждал, робел чего-то и всему дивился и весь был наготове; фантазия играла и носилась быстро вокруг одних и тех же представлений, как на заре стрижи вокруг колокольни; я задумывался, грустил и даже плакал; но и сквозь слезы и сквозь грусть, навеянную то певучим стихом, то
красотою вечера, проступало, как весенняя травка, радостное чувство молодой, закипающей жизни.
Неточные совпадения
Был один из тех сказочных
вечеров, когда русская зима с покоряющей, вельможной щедростью развертывает все свои холодные
красоты. Иней на деревьях сверкал розоватым хрусталем, снег искрился радужной пылью самоцветов, за лиловыми лысинами речки, оголенной ветром, на лугах лежал пышный парчовый покров, а над ним — синяя тишина, которую, казалось, ничто и никогда не поколеблет. Эта чуткая тишина обнимала все видимое, как бы ожидая, даже требуя, чтоб сказано было нечто особенно значительное.
Андрей часто, отрываясь от дел или из светской толпы, с
вечера, с бала ехал посидеть на широком диване Обломова и в ленивой беседе отвести и успокоить встревоженную или усталую душу, и всегда испытывал то успокоительное чувство, какое испытывает человек, приходя из великолепных зал под собственный скромный кров или возвратясь от
красот южной природы в березовую рощу, где гулял еще ребенком.
Выезды участились. Вечеринки следовали одна за другой. Но они уже не имели того праздничного характера, который носил первый
вечер, проведенный у Каздоевых. Восхищение
красотой Милочки улеглось, а споры о всевозможных отвлеченностях снова вошли в свои права. Милочка прислушивалась к ним, даже принуждала себя понять, но безуспешно. Одиночество и скука начали мало-помалу овладевать ею.
По-видимому, это поклонение ее
красоте со стороны совсем новых лиц польстило ей, так что к концу
вечера она и сама оживилась.
К довершению горя оказывается, что она еще и Бородкина-то любит, что она с ним, бывало, встретится, так не наговорится: у калиточки, его поджидает, осенние темные
вечера с ним просиживает, — да и теперь его жалеет, но в то же время не может никак оторваться от мысли о необычайной
красоте Вихорева.