Папа
был в школе Конопацких годовым врачом. От него я узнал, что все Конопацкие уже переехали на дачу, в Туле только Мария Матвеевна и Люба. Люба кончила курс с золотою медалью. Через папу она передала мне, что ждет исполнения моего обещания.
Неточные совпадения
Она
была напечатана
в детском журнале «Семья и
школа» (мы получали этот журнал).
Но всякому, читавшему повести
в журнале «Семья и
школа», хорошо известно, что выдающимся людям приходилось
в молодости упорно бороться с родителями за право отдаться своему призванию, часто им даже приходилось покидать родительский кров и голодать. И я шел на это. Помню: решив окончательно объясниться с папой, я
в гимназии, на большой перемене, с грустью
ел рыжий треугольный пирог с малиновым вареньем и думал: я
ем такой вкусный пирог
в последний раз.
Тетя Анна решила открыть учебное заведение для мальчиков и девочек. Родные и друзья ссудили ее на это деньгами. Открыла.
В учительницы
были набраны не возможно лучшие, а самые несчастные, давно сидевшие без места,
В ученики столько
было напринято даровых, что и богатая
школа не выдержала бы. Конечно, через год-два пришлось дело прикрыть, и оно еще больше прибавило долгов.
Муж ее, бывший инспектор народных училищ, тоже преподавал
в школе,
был ее инспектором и грозою для мальчиков, не подчинявшихся женскому руководству.
Когда я
был уже студентом, Конопацкие купили для своей
школы новый большой дом на Калужской улице.
В старом их доме открыла
школу для начинающих моя тетя, тетя Анна. Как-то
был я у нее. Прощаюсь
в передней и говорю...
Детьми мы все очень стеснялись его, чувствовали себя При папе связанно и неловко. Слишком он
был ригористичен, слишком не понимал и не переваривал ребяческих шалостей и глупостей, слишком не чувствовал детской души. Когда он входил
в комнату, сестренки, игравшие
в куклы или
в школу, смущенно замолкали. Папа страдал от этого, удивлялся, почему они бросили играть, просил продолжать, замороженные девочки пробовали продолжать, но ничего не выходило.
Я пришел к ним. Все
в те блаженные дни
было необычно-радостно, торжественно и по-особому значительно. Блеск июньского дня; эта девушка с длинною косою и синими глазами; огромные, теперь пустынные, комнаты
школы с мебелью и люстрами
в чехлах; и я —
в штатском костюме, с папиросой, и не гимназист, а почти уже, можно сказать, студент.
И вообще
было немало выступлений врачей
в защиту «Записок», Молодые врачи помещали
в общих газетах письма, где рассказывали, с какою слабою практическою подготовкою выпускает молодых врачей
школа.
Не то было с нашими предшественниками; им раннее совершеннолетие пробил колокол, возвестивший России казнь Пестеля и коронацию Николая; они были слишком молоды, чтоб участвовать в заговоре, и не настолько дети, чтоб
быть в школе после него.
Действительно, я вспомнил, что когда я еще
был в школе, то какой-то генерал обозвал меня"щенком"за то только, что я зазевался, идя по улице, и не вытянулся перед ним во фронт. И должен сознаться, что при одном воспоминании об этом эпизоде моей жизни мне сделалось крайне неловко.
Увидев, что Петрусь, оголив свою бороду, начал обращение свое с нею как совершенный муж, коему — по словам батеньки разрешается на вся, он начал ее держать почти взаперти во все то время, пока панычи
были в школе, следовательно, весь день; а на ночь он запирал ее в комнате и бдел, чтобы никто не обеспокоил ее ночною порою.
Маша, дочь ее, нянчилась с меньшим, старшие, мальчик и девочка,
были в школе. Сам зять не спал ночь и теперь заснул. Прасковья Михайловна долго не спала вчера, стараясь смягчить гнев дочери на мужа.
Неточные совпадения
(
В те времена хорошие //
В России дома не
было, // Ни
школы, где б не спорили // О русском мужике.)
Г-жа Простакова. Старинные люди, мой отец! Не нынешний
был век. Нас ничему не учили. Бывало, добры люди приступят к батюшке, ублажают, ублажают, чтоб хоть братца отдать
в школу. К статью ли, покойник-свет и руками и ногами, Царство ему Небесное! Бывало, изволит закричать: прокляну ребенка, который что-нибудь переймет у басурманов, и не
будь тот Скотинин, кто чему-нибудь учиться захочет.
Парамошу нельзя
было узнать; он расчесал себе волосы, завел бархатную поддевку, душился, мыл руки мылом добела и
в этом виде ходил по
школам и громил тех, которые надеются на князя мира сего.
Степан Аркадьич
в школе учился хорошо, благодаря своим хорошим способностям, но
был ленив и шалун и потому вышел из последних; но, несмотря на свою всегда разгульную жизнь, небольшие чины и нестарые годы, он занимал почетное и с хорошим жалованьем место начальника
в одном из московских присутствий.
— А знаешь, я о тебе думал, — сказал Сергей Иванович. — Это ни на что не похоже, что у вас делается
в уезде, как мне порассказал этот доктор; он очень неглупый малый. И я тебе говорил и говорю: нехорошо, что ты не ездишь на собрания и вообще устранился от земского дела. Если порядочные люди
будут удаляться, разумеется, всё пойдет Бог знает как. Деньги мы платим, они идут на жалованье, а нет ни
школ, ни фельдшеров, ни повивальных бабок, ни аптек, ничего нет.