Неточные совпадения
В прозрачном воздухе резко вырисовываются церковные главы и длинными рядами белеют осенние монастырские
цветы.
Обступили тебя олеандры, розовые и белые, как райские
цветы, только того и ждавшие, чтобы склониться над тобой, стать на страже у твоего гроба…
Чувство может иметь самое разнообразное и притом случайное содержание: «Бог, если он открывается (ist) в чувстве, не имеет никакого преимущества перед самым дурным, но на той же почве рядом с сорной травой вырастают и царственные
цветы» (Hegel's Religionsphilosophie, Diederichs, 75) [Ср.: Гегель.
Соответственно специальным интересам той или иной науки производится нужный ей религиозно-исторический препарат, и такими препаратами, — засушенными растениями и
цветами, раздробленными и разобранными частями организмов, и полны религиозно-исторические музеи.
H. Seuse (жизнеописание коего, составленное по записям его духовной дочери Эльзбет Штагель, представляет собой один из благоуханнейших
цветков католической мистики, напоминающий Fioretti Франциска Ассизского), этот любящий и нежный «Diener der ewigen Weisheit» [Слуга вечной мудрости (нем.).], мало склонен к мистическим спекуляциям.
«Бог одинаково живет во всех вещах, а вещь ничего не знает о Боге; и Он не открывается вещи, а она получает от Него силу, но по своему свойству, — или от его любви, или от его гнева; и от чего она берет ее, то и обнаруживается вовне, и если есть благо в ней, то для злобы оно как бы закрыто, как вы можете видеть на примере куста шиповника; еще более на других колючих вещах: из него ведь вырастает прекрасный душистый
цветок, и в нем лежат два свойства любовное и враждебное, какое побеждает, то и дает плод» [IV, 343–344, § 49.].
Стихиры. Яков живот наш есть?
цвет и дым, и роса утренняя воистину. Приидите убо, узрим на гробех ясно: где доброта телесная? где юность? где суть очеса и зрак плотский? Вся увядоша яко трава, вся потребишася…
— Приидите, братие, во гробе узрим пепел и персть, из нее же создахомся, камо ныне идем? что же быхом? кий убог или богат или кий владыка? кий же свободь? и не всили пепел? доброта лица согни, и юности весь
цвет увяди смерть.
Из темнеющего лона Деметры подъемлются вешние
цветы, из объятий Гадеса, из темного небытия выходит на свет юная и прекрасная Персефона, ософиенная тварь.
Для чего птицы убрались своими яркими красками, стали как бы живыми
цветами?
Для чего
цветет девичья краса на земле?
Плотин в более пространной и запутанной форме дает, по существу, такую же характеристику материи, что и Платон, причем и он вскрывает антиномию этого понятия, которое зыблется между ничто и нечто, ουκ δν и μη öv, и отливает
цветами того и другого.
Словом праздна, по мнению св. Григория Нисского, выражается, что «не была еще в действительности, имела же бытие в одной только возможности, а словом безразлична — что качества еще не были отделены одно от другого и не могли быть познаваемы каждое в особенности и само по себе, но все представлялось взору в каком-то слитном и безраздельном качестве, не усматривалось в подлежащем ни
цвета, ни образа, ни объема, ни тяжести, ни количества, ни чего-либо иного ему подобного, отдельно в себе самом взятого» (Творения св. Григория епископа Нисского, часть 1.
Как растение, все хочет зацвести, чтобы в цветении своем ощутить, познать свое софийное бытие, — и не содержит ли краса
цветов некоей живой символики софийности природы, и не есть ли плодоносящая их сила ее самосвидетельство?
И о чистоте и «идейности» животного мира внятнее всего говорят птицы небесные, эти
цветы его. уже самым своим бытием славящие Бога.
Евхаристии, но и в водоосвящении, в освящении хлебов, плодов,
цветов, домов и т. д.
Это таинственное преодоление материи идеей мы наблюдаем при всяком изведении «из темной глыбы ликов роз», деревьев,
цветов и злаков, стремящихся создать себе тело, явить в нем свою идею.
Отрицательное отношение к женственности у Беме, низводящее ее к греховности, неизбежно приводит его и к типично протестантской хуле на Пречистую Деву и Матерь, «
цвет нетления», «кровь райского прозябения», высший
цвет Женственности.
В нем можно найти и орлиность, и львиность, и другие душевные качества, образующие основу животного мира, этого спектра, на который может быть разложен белый
цвет человечества.
Можно временно оставаться ниже трагедии, погружаясь в мещанское самодовольство, обманываясь
цветами, растущими над бездной; однако никому не дано вовсе загородиться от трагической стороны жизни, с ней неизбежно встречается всякий, хотя бы пред лицом собственного умирания.
В его сером
цвете поочередно пульсируют входящие в его смешение краски: то загораются светлые тона, то сгущаются темные.
Овладевать силами мира сего и его чарами возможно не только машинами и химией, но и звуком или
цветом, как и колебать физические его основы мыслимо не только динамитом, но и музыкой, иные ритмы которой способны, быть может, убивать подобно электрическому току.
Весело хлопотали птицы, обильно
цвели цветы, бархатное небо наполняло сад голубым сиянием, и в блеске весенней радости было бы неприлично говорить о печальном. Вера Петровна стала расспрашивать Спивака о музыке, он тотчас оживился и, выдергивая из галстука синие нитки, делая пальцами в воздухе маленькие запятые, сообщил, что на Западе — нет музыки.
Неточные совпадения
Хлестаков. Я люблю поесть. Ведь на то живешь, чтобы срывать
цветы удовольствия. Как называлась эта рыба?
Я там была нарядная, // Дородства и пригожества // Понакопила за зиму, //
Цвела, как маков
цвет!
Штаны на парнях плисовы, // Жилетки полосатые, // Рубахи всех
цветов;
Послала бы // Я в город братца-сокола: // «Мил братец! шелку, гарусу // Купи — семи
цветов, // Да гарнитуру синего!» // Я по углам бы вышила // Москву, царя с царицею, // Да Киев, да Царьград, // А посередке — солнышко, // И эту занавесочку // В окошке бы повесила, // Авось ты загляделся бы, // Меня бы промигал!..
Первая, которая замыслила похитить бразды глуповского правления, была Ираида Лукинишна Палеологова, бездетная вдова непреклонного характера, мужественного сложения, с лицом темно-коричневого
цвета, напоминавшим старопечатные изображения.