Неточные совпадения
B III книге «De divisione naturae» Эриугена дает подробное и всестороннее исследование вопроса о ничто (особенно гл. IV–XXIII), из которого создан
мир, подвергая критике и отвержению церковное понимание ничто, как ниже — бытие или не бытие, и
утверждая, как единство мыслимое и последовательное, свое вышеизложенное понимание.
Все следует для него только modo aeterno, т. е. чисто логическим способом, имманентным движением: ибо это есть лишь фальсифицированный рационализм, если, напр., объясняют происхождение
мира свободным обнаружением абсолютного духа, который вообще хочет
утверждать творение чрез действие (thätliche).
Однако справедливо
утверждать, что
мир содержится в Боге, и в
мире действует Бог.
То, что
утверждает Мальбранш, совершенно бесспорно, однако применимо не прямо к Божеству, одновременно
миру трансцендентному и имманентному, но к Его «образу и сиянию» в
мире, к божественной Софии: мы познаем вещи, все (πάν) не непосредственно в Боге, но в Софии.
Поэтому одновременно приходится
утверждать, что
мир есть София в своей основе и не есть София в своем состоянии.
Как будто Бог, произнося свой приговор, признает и неудачу самого замысла — создать
мир из ничего,
утвердить бессмертную жизнь на небытии, наделить тварь свободой, которая при роковой ее неустойчивости могла ее лишь погубить.
Оно дает Полиции священные права Римской Ценсуры; оно предписывает ей не только устрашать злодейство, но и способствовать благонравию народа, питать в сердцах любовь к добру общему, чувство жалости к несчастному — сие первое движение существ нравственных, слабых в уединении и сильных только взаимным между собою вспоможением; оно предписывает ей
утверждать мир в семействах, основанный на добродетели супругов, на любви родительской и неограниченном повиновении детей [См.: «Зерцало Благочиния».] — ибо мир в семействах есть мир во граде, по словам древнего Философа.
Неточные совпадения
Я невольно вспомнил об одной московской барыне, которая
утверждала, что Байрон был больше ничего как пьяница. Впрочем, замечание штабс-капитана было извинительнее: чтоб воздержаться от вина, он, конечно, старался уверять себя, что все в
мире несчастия происходят от пьянства.
— Ты мне окончательно открыл глаза! — воскликнул он. — Я недаром всегда
утверждал, что ты самый добрый и умный человек в
мире; а теперь я вижу, что ты такой же благоразумный, как и великодушный…
Вспомнились слова Марины: «
Мир ограничивает человека, если человек не имеет опоры в духе». Нечто подобное же
утверждал Томилин, когда говорил о познании как инстинкте.
Клим Иванович Самгин чувствовал себя человеком, который знает все, что было сказано мудрыми книжниками всего
мира и многократно в раздробленном виде повторяется Пыльниковыми, Воиновыми. Он был уверен, что знает и все то, что может быть сказано человеком в защиту от насилия жизни над ним, знает все, что сказали и способны сказать люди, которые
утверждают, что человека может освободить только коренное изменение классовой структуры общества.
— Интеллигент-революционер считается героем. Прославлен и возвеличен. А по смыслу деятельности своей он — предатель культуры. По намерениям — он враг ее. Враг нации. Родины. Он, конечно, тоже
утверждает себя как личность. Он чувствует: основа
мира, Архимедова точка опоры — доминанта личности. Да. Но он мыслит ложно. Личность должна расти и возвышаться, не опираясь на массу, но попирая ее. Аристократия и демократия. Всегда — это. И — навсегда.