Неточные совпадения
Для того чтобы правомерно поставить этот вопрос в трансцендентальном
смысле, не нужно еще предрешать вопроса о характере религии и данном ее
содержании; достаточно лишь того, чтобы можно было и относительно религии поставить то же самое если, какое подразумевается относительно науки, этики, эстетики: если. она есть.
Во избежание недоразумений прибавим, что понятие «божество, бог» берется нами пока в самом широком и неопределенном
смысле, объемлющем различные религии, как формальная категория, применимая ко всевозможному
содержанию.
Наконец, вере может быть доступно даже настоящее, поскольку дело идет о неизвестных рассудку его законах [Во II главе Послания к Евреям вере дано истолкование и в том и в другом
смысле: «верою познаем, что веки устроены словом Божиим, так что из невидимого произошло видимое» (ст. 3); дальнейшее
содержание главы говорит о вере как основе не мотивированных разумом и оправдываемых только верою поступков (см. всю эту главу).].
Т. 1. С. 140).], и, чтобы не подвергнуться очистительной и убийственной карме [Карма — букв.: «деяние», «поступок» — одно из главных понятий индийской философии, обозначающее в самом широком
смысле совокупность всех человеческих поступков и их последствия в его последующих существованиях.] дальнейшего диалектического процесса, на который обречено отвлеченное от всякого
содержания или окачествования бытие у Гегеля, надо с самого же начала спасти его от превращения в ничто определенным что.
Вообще виды «откровения», как и предметы его, могут быть различны: и природные, и божественные, и демонические (так наз. у отцов церковных «прелесть»); оно может исходить из разных миров и иерархий, и само по себе «откровение» с выражающим его мифом, понимаемое в
смысле формально-гносеологическом, может иметь различное
содержание: и доброе и злое, и истинное и обманное (ибо ведь и сатана принимает вид ангела света), поэтому сам по себе «откровенный» или мистический характер данного учения говорит только об интуитивном способе его получения, но ничего еще не говорит об его качестве.
Еще в «Феноменологии духа» Гегель дал следующую меткую характеристику «исторического» направления в немецком богословии, которое сделалось столь влиятельно в наши дни: «Просветительство (Die Aufklärung) измышляет относительно религиозной веры, будто ее достоверность основывается на некоторых отдельных исторических свидетельствах, которые, если рассматривать их как исторические свидетельства, конечно, не могли бы обеспечить относительно своего
содержания даже степени достоверности, даваемой нам газетными сообщениями о каком-нибудь событии; будто бы, далее, ее достоверность основывается на случайности сохранения этих свидетельств, — сохранении, с одной стороны, посредством бумаги, а с другой — благодаря искусству и честности при перенесении с одной бумаги на другую, и, наконец, на правильном понимании
смысла мертвых слов и букв.
Отрицание всякого определения и
содержания, составляющее основу отрицательного понятия, — отрицательность, как таковая, может иметь различную энергию и разное происхождение и
смысл.
Беме «запутывает само Божество в своеобразный природный процесс», и природа для Беме есть Бог не только в том
смысле, что она по своему положительному бытийственному
содержанию коренится в Боге, но и в том
смысле, что она есть необходимое орудие Его самораскрытия или внутренней диалектики, «чрез нее Он живет», без этого «сам Бог не знает, что Он есть» [Аврора, 344, § 17.].
Суть ли идейные первоначала бытия лишь идеальные схемы, которые по
содержанию беднее, суше, однообразнее, нежели они же в «смешении» с материей в реальностях нашего мира, или же, напротив, им принадлежит реальность in sensu eminentissimo [В самом высшем
смысле (лат.).], реальнейшая реальность, realitas realissima?
В этом
смысле мужи духовного опыта и различают в ней за внешним, буквальным
содержанием, плотью слова, исторической одеждой, еще и таинственный, символический
смысл, открывающийся лишь благоговению.
Неточные совпадения
И действительно, он не навязывал: никак нельзя было спастись от того, чтоб он, когда находил это нужным, не высказал вам своего мнения настолько, чтобы вы могли понять, о чем и в каком
смысле он хочет говорить; но он делал это в двух — трех словах и потом спрашивал: «Теперь вы знаете, каково было бы
содержание разговора; находите ли вы полезным иметь такой разговор?» Если вы сказали «нет», он кланялся и отходил.
Когда я говорю с братом по духу, у которого есть та же вера, что и у меня, мы не уславливаемся о
смысле слов и не разделены словами, для нас слова наполнены тем же реальным
содержанием и
смыслом, в наших словах живет Логос.
Особенно труден стал язык с тех пор, как реальный
смысл, реальное
содержание слов почти утеряно, значение слов стало номинальным.
Разрубить этот узел — значит радикально порвать с номинализмом слов, вернуть словам их реальное, онтологическое
содержание и
смысл.
Если отдаться исключительно власти формально-рассудочного начала, то мы фатально попадаем в царство номинализма слов, слов, лишенных реального
смысла, форм, лишенных реального
содержания.