Неточные совпадения
Т. 5. С. 296).], и в то же время оно притязает на объективность и общезначимость своих оценок, что и приводит Канта к постановке вопроса: «как возможны синтетические суждения a priori в области эстетики?» Художественный вкус поэтому становится у Канта «Vermögen» [Способность, возможность, сила (нем.).] и рассматривается как аналогичная
разуму способность a priori оценивать сообщаемость (Muttheilbarkeit) чувств, которые связаны с данным представлением (без посредства
понятия) (160) [«Вкус можно было бы даже определить как способность суждения о том, чему наше чувство придает всеобщую сообщаемостъ без посредства
понятия» (Кант И. Соч...
В этом смысле
понятие безбожной религии содержит contradictio in adjecto [«Противоречие в определении» (лат.) — логическая ошибка; напр.: «круглый квадрат».], внутренне противоречиво, ибо существо религии именно и состоит в опытном опознании того, что Бог есть, т. е. что над миром имманентным, данным, эмпирическим существует мир иной, трансцендентный, божественный, который становится в религии доступным и ощутимым: «религия в пределах только
разума» [Название трактата И.
Для того чтобы схемы
понятий наполнялись жизненным содержанием и в сети
разума уловлялась действительная, а не воображаемая рыба, надо, чтобы познание имело орган такого удостоверения действительности, чувство реальности, которая не разлагается на отдельные признаки вещи, но их связывает собой в бытии.
Для рассудка («чистого
разума») такое удостоверение, может быть, и является «мистическим» и установляется «верою», но это показывает только всю условность и недостаточность отвлеченно-рассудочного понимания познания, ибо корень познания жизненно-прагматический, и
понятие эмпирии должно уже наперед включать в себя признак действенности, ощупывающей вещи и отличающей идеальности от реальностей (кантовские «талеры» в воображении или в кошельке) [Имеется в виду рассуждение И. Канта в «Критике чистого
разума» (Кант И. Соч · · В 6 т. М., 1964.
В область
понятий (т. е. «чистого
разума») не должно ничего просачиваться через скважину веры, открывающуюся в практическом
разуме.
Но это расширение теоретического
разума не есть расширение спекуляции, т. е. не дает права делать из этих
понятий позитивное употребление в теоретическом отношении (??), так как здесь практический
разум делает то, что эти
понятия становятся реальными и действительно получают свои (возможные) объекты.
А если опыт и получает это расширение, то спекулятивный
разум с этими идеями может приступать к делу только отрицательно, т. е. не расширяя
понятия, но разъясняя его» (там же, 140 141).
Напротив, в философии Канта, именно в его учении об «идеях» как предельных
понятиях, а равно и в учении о различении суждений практического
разума от теоретического
разума и «силы суждения» заключается implicite [Неявно, в скрытом состоянии (нем.).] целая теория мифотворчества, хотя и отрицательного или агностического содержания.
Цитируемые места см. 377–381.], начинающаяся словами Платона: «Бог не может быть
разумом постигнут, и словами
понятие о нем не может быть выражено».
Для Евномия, как мы уже знаем, не представлялось сомнения в возможности адекватного, исчерпывающего познания божественной сущности помощью
понятий («имен»), и главным таким
понятием являлась «нерожденность» [«Подобно малолетним и по-детски, попусту занимаясь невозможным, как бы в какой-нибудь детской ладони, заключают непостижимое естество Божие в немногих слогах слова: нерожденность, защищают эту глупость и думают, что Божество толико и таково, что может быть объято человеческим
разумом одно наименование» (Творения иже во святых отца нашего св. Григория Нисского, т. VI. М., 1864, стр.299.
Понятий абсолютно антиидейных и внесофийных нет и быть не может, ex nihilo nihil fit [Из ничего не происходит ничего (лат.).], и даже пустейшие и ничтожнейшие или ложные
понятия суть паразиты, вырастающие на живом древе идей; но также не может быть и
понятий вполне и безусловно софийных, ибо
понятия рождаются из дискурсивного мышления, которое соответствует раздробленному состоянию мира, сотканного из бытия и небытия, и подлинно софийная идея не есть уже
понятие мышления, но выходит за пределы
разума (о чем ниже).
Неточные совпадения
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим,
разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих
понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О мой друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба к тебе была б надежною порукою за твой
разум и сердце.
Ночью приходит ко мне, — в одном доме живем, — жалуется: вот, Шлейермахер утверждает, что идея счастья была акушеркой, при ее помощи
разум родил
понятие о высшем благе.
— Томилина я скоро начну ненавидеть, мне уже теперь, иной раз, хочется ударить его по уху. Мне нужно знать, а он учит не верить, убеждает, что алгебра — произвольна, и черт его не поймет, чего ему надо! Долбит, что человек должен разорвать паутину
понятий, сотканных
разумом, выскочить куда-то, в беспредельность свободы. Выходит как-то так: гуляй голым! Какой дьявол вертит ручку этой кофейной мельницы?
Ему любо было пока возиться и с бабушкой: отдавать свою волю в ее опеку и с улыбкой смотреть и слушать, как она учила его уму-разуму, порядку, остерегала от пороков и соблазнов, старалась свести его с его «цыганских»
понятий о жизни на свою крепкую, житейскую мудрость.
Познание Истины, к которому стремится философия, невозможно через отвлеченный
разум, оперирующий
понятиями, оно возможно только через духовно целостный
разум, через дух и духовный опыт.