Неточные совпадения
«Для эпох неудержимого упадка определенной религии характерно, что исполнения религиозного
искусства процветают здесь как никогда при иных обстоятельствах, между тем как творческая способность к созданию религиозных произведений
подлинного величия и настоящей глубины угасает вместе с неомрачимым доверием и непоколебимой силой веры.
«Ревностное и доставляющее наслаждение занятие христианским
искусством не только не говорит о положительном отношении к религиозному его содержанию, напротив, свидетельствует о таком отчуждении и отдалении от его живого религиозного содержания, что уже исчезла склонность к оппозиции против связанного с ним
искусства и уступила место объективному историко-эстетическому отношению» (41). «Поэтому эстетическое религиозное чувство не есть
подлинное и серьезное религиозное чувство» (39), хотя, конечно, этим не отрицается вспомогательная роль
искусства для религии.
Вся философия, так же как и
искусство эллинов, есть умное видение этих идей или же искание этого видения, она воспламенена
подлинной любовью к Софии — недаром сама она наименовала себя φιλο-σοφία [Букв.: «любомудрие», «любовь к мудрости» (греч.).].
И мы перестаем чувствовать эту свою плотяность, забываем о ней, когда
искусство показывает нам нашу
подлинную телесность, нас же самих в достойном образе бытия: божественные изваяния эллинов, запечатлевшие некую правду человеческого тела, дают это высшее знание о нашей телесности.
— Даже. И преступно искусство, когда оно изображает мрачными красками жизнь демократии.
Подлинное искусство — трагично. Трагическое создается насилием массы в жизни, но не чувствуется ею в искусстве. Калибану Шекспира трагедия не доступна. Искусство должно быть более аристократично и непонятно, чем религия. Точнее: чем богослужение. Это — хорошо, что народ не понимает латинского и церковнославянского языка. Искусство должно говорить языком непонятным и устрашающим. Я одобряю Леонида Андреева.
Неточные совпадения
Так и в
искусстве Бергсон видит вхождение в
подлинную действительность, отражение метафизической действительности (см. его «Le rire»).
Конечно, символизм можно вскрыть в самом существе всякого
подлинного, большого
искусства, в самой природе творческого акта, рождающего ценность красоты.
Болезненное
искусство кватрочентистов гораздо
подлиннее, ценнее, значительнее.
Эта крайность и узость марксизма имеет значение для разрушения той наивно-поверхностной веры, что «науки и
искусства» —
подлинное творчество, откровение творческой природы человека.
Античное
искусство было
подлинное и прекрасное, в нем была исключительная и единственная жизнь.